Владимир Мисечко - Кроваво-красная луна – 2. Рождение ведьмака. Мистика

– Понятно. Значит, тебе её так просто не взять, – посмотрел на старуху Вадим и улыбнулся.

– Нет.

– А деду Ивану она тоже не дастся?

– А причём здесь он? – выкрикнула Евдоха. – Эта тетрадь должна принадлежать мне и только мне. А этот колдун…, – в запале выпалила она и поняв, что проговорилась, замолчала.

– Ну, ну, продолжай, если начала, – посмотрел на неё Вадим и взял тетрадь в руки.

– Ивану она не нужна, – уже тише добавила она.

– Нет, нет, ты начала говорить совсем про другое. Я тебя слушаю.

Присев на стул, бабка Евдоха сказала:

– Дед Иван – чёрный колдун…

– А ты кто? – перебил её Вадим.

– Я – травница.

– А ты, случаем, мне не заливаешь?

– Нет. В этой тетради записаны лечебные заговоры и то, как их правильно приготовить.

– Тогда зачем она деду?

Евдоха пожала плечами, мол, не знаю.

– Значит, так. Я подумаю, а завтра дам вам ответ, – поднялся Вадим, давая понять, что на этом разговор закончен.

– Я буду ждать, – старуха поднялась и, не прощаясь покинула дом.

Только она ушла, в дверь постучали, и на пороге появился дед Иван.

«Они что сегодня, сговорились?», подумал Вадим, но ничего не сказал.

– Мы не закончили, – начал с порога дед. – Нам помешали.

– Я подумаю и завтра дам ответ. А сейчас оставьте меня одного. И пожалуйста, будете уходить, закройте дверь.

– Я буду ждать, – теми же словами, что и бабка, ответил дед и вышел.

Оставшись один, Вадим налил себе водки, выпил и закусил бутербродом. Посидев ещё минут десять, он поднялся, убрал тетрадь в шкаф, запер дверь и пошёл спать.

– Утром, на свежую голову подумаю, что лучше сделать и кому из них её отдать, – глаза его сами по себе закрылись, и Вадим провалился в глубокий сон.

***

Чем занимались колдун и ведьма, называющая себя травницей, не известно. Но утром разразилась такая буря, что было страшно выходить из дома.

Вадим проснулся от сильного раската грома и, вскочив, подбежал к окну. На улице творилось чёрт знает что. Проливной дождь с градом в куриное яйцо бил всё под собой. Ветер выл, как дикий зверь и был такой силы, что выдирал деревья с корнем и срывал крыши, раскидывая их по всей деревне. Гроза с раскатами грома была такая, словно работала артиллерия. После каждого раската даже закладывало уши, а молнии ослепляли так, словно был солнечный день.

– Ну, и что прикажите делать? – произнёс Вадим и вновь выглянул в окно. В этот момент ударила молния и как щепку расколола пополам стоявший напротив дома тополь. Дерево вспыхнуло и загорелось. Одна половина упала на землю, перегородив улицу. И потухла. А другая продолжала гореть. Как не старался дождь, потушить он её не мог. Пламя, словно свеча, вздымало в небо.

«Какое-то светопреставление», подумал Вадим, отходя от окна. Ощущение было и правда такое, что наступает конец света.

Бабка Евдоха ровно в пять часов утра запалила чёрную свечу и стала над ней колдовать, произнося заклинания на непонятном языке, том же самом, что был в тетради, найденной Вадимом на чердаке. Язык был мёртвым и давно уже забытым. Чёрная свеча то вспыхивала и разгоралась, то притухала. Также и голос у старухи – то доходил до крика, то затихал до шёпота, а потом вновь взлетал. И всё это повторялось беспрерывно уже несколько часов подряд.

Колдун ещё с вечера спустился в свою потайную комнату и, закрывшись на все запоры, зажёг свечи, расставленные на углы пентаграммы. Разместившись в её середине, он начал читать свои заклинания…

Буря бушевала уже несколько часов, то утихая ненадолго, то вновь набирая силу. Ветер рвал и метал, повалив уже несколько деревьев и сорвав у пяти домов крыши. Поваленным сараям и пристройкам не было счёта, как и заборам.

…Никто не мог победить в этой странной, никому не понятной битве, ни ведьма над чёрной свечой, ни колдун в центре пентаграммы. Силы, накопленные за несколько столетий, были равны – то колдун был сильнее, и тогда голос ведьмы затихал, а чёрная свеча начинала потрескивать и шипеть, словно на неё лили воду; то ведьма брала верх, и в центре пентаграммы скрючивало колдуна… Но через некоторое время он вновь садился на колени, и заунывная песнь колдовства продолжалась…

Вадиму ничего не оставалось делать, как снова достать старую тетрадь и погрузиться в неё с головой.

«Может, придёт какая-нибудь шальная мысль», думал он, жуя вчерашний бутерброд, «и я пойму эти каракули». Но голова не работала, а во рту было сухо. «Видно, вчера перебрал», – решил он и пошёл на кухню приготовить чаю.