Галина Шестакова - Веретено

–Кто последний? – осторожно спросила я.

Мне никто не ответил.

–Никому в магазин не надо?

Тут выглянула недовольная Людка и обложила всех матом:

– Если вам, делать нечего и вы пришли сюда на внучку Лясевны посмотреть, я тогда спать пошла! – и хлопнула дверью так, что со стен посыпалась труха.

Народ заволновался, но с места не сдвинулся.

–Ладно, народ, коли нет никого в очереди я пошла, – сказала я и открыла дверь магазина.

Людка сидела за кассой, обхватив голову руками. Пахло перегаром. В магазине тускло светила лампочка.

– Здравствуй, Люда.

–И тебе не хворать, – Людка подняла на меня мутные глаза. – Говори чего, да я и вправду магазин закрою, назло баранам этим.

В доме еды не было никакой, поэтому я основательно закупилась. Крупы, консервы, чай, хлеб, мука, масло.

Рассчиталась, и не задавая лишних вопросов, пошла домой.

– Ты это, – Людка дохнула перегаром, – прости их. Умом все тронулись после смерти Ляксевны. Заходи если, чо. Хорошая она баба была.

– Спасибо, Люда.

Я вышла из магазина. Люди насторожённо смотрели на меня и не двигались с места.

Дома отыскав старые кастрюли и ещё кое-чего из посуды в сенях, я приготовила обед, накормила кота и себя с Веней. Ну, Веня, как жилец не обременителен – запахом питайся сколько хочешь.

Он, выслушав рассказ о походе в магазин, сказал:

–Вот! А я тебе чего говорил! Надо выяснить – кто напакостил.

Пара дней прошли вполне спокойно. На улицах меня обходили, как заразную, никто не здоровался и не отвечал на приветствия. Я приводила дом в порядок; мыла, чистила, разыскивала вещи на чердаке и в сенях. Спать устроилась на печи.

На девять дней никто не пришёл. Хотя я и попыталась пригласить бабу Нюру, тётю Шуру и ещё кое-кого из соседей. Они не отвечали на мои вопросы, просто смотрели, мимо меня в пустоту, словно я прозрачная.

Я настряпала пирогов, сходила на кладбище, и мы тихо посидели втроём: я, кот и Веня. А ночью я проснулась от истошных воплей Капитона. Сначала и не разобрала, что случилось, но с перепугу свались с печи, сильно стукнувшись локтем. Из-под двери тоненькой струйкой просачивался дым. Я рванула дверь, в сенях полыхало. Двери в дом были выворочены с петлями и валялись в снегу.

Я схватила вёдра с водой, стоявшие у печи, плеснула в огонь, но лишь слегка прибила. Кот метался и орал как сумасшедший.

– Тихо ты! – шикнула я на Капитона и поддала ему, чтобы не путался под ногами.

Накинула на себя старый тулуп, закрыла лицо рукавом и бросилась через полыхающие сени на улицу. Старой, обломанной деревянной лопатой стала кидать снег в сени, пытаясь затушить огонь. Потушить получилось довольно быстро. Огонь ещё как следует не занялся.

Закидав огонь, я включила свет и обследовала дом. Вывороченные толстенные двери, валялись у дома. В сенях пахло горелым, но пострадал только потолок и старый коврик. Кто-то накидал сена и поджёг его. Если бы не истерика Капитона, я вполне бы могла сначала угореть в дыму, а потом сгореть вместе с домом.

Я взяла Капитона на руки и успокоительно почесала за ухом:

– Ты настоящий герой! Спас нас от верной смерти!

Кот успокоился и замурчал.

– А вот Веня решил нас бросить! – разозлилась на домового. – Где его носит?

Тут до меня дошёл весь ужас ситуации, я стояла с котом на руках, в разворованном и подожжённом доме, никому не нужная. И кому–то очень мешающая в деревне. Колени предательски затряслись, и я разозлилась. Да, что это! За последние дни я только и делаю, что плачу и боюсь!

– Вас нельзя оставить на пару часов! – пробасил Веня, появляясь у меня за спиной.

От неожиданности я выронила кота, Капитон упал на пол и очень разозлился.

– Что случилось? – не обращая внимания на шипение Капитона, Веня басил мне в ухо.

– Капитон геройски спас меня от поджога. А вот где ты был?

–Ну, – Веня замялся, – домовые тоже люди…

–Ага, – согласилась я. – Мы на осадном положении, поэтому «тоже люди» отменяются.

– Да понял я, – обиделся Веня.

На следующий день вся деревня пришла посмотреть на неудавшийся пожар. Стояли, кивали головой, переговаривались. Как только я показывалась в окне, или выходила из дому, все отворачивались и быстро расходились.

Для меня это было не привычно. Как бы ни ругались соседи из-за козы, поевшей капусту, как бы не перемывали кости друг другу из-за какой-нибудь ерунды, в деревне все приходят на выручку в случае беды. Как с бабушкой. Собрали деньги, похоронили, поминки справили. Только вот потом… потом словно порчу кто навёл.