Юля Ламичева - Похититель тел

– Кто тут живёт? – спросил Тёма Мору. – Интересно, как часто они выбираются хотя бы в магазин?

– Здесь живёт тётя Катя, у неё машина есть, – ответила Мора, – это нечто, копейка, последняя в городе, ей от деда досталась. Оставляет машину у подножья горы, а сама в гору с рюкзаком чапает. Этот дом тёти-Катин дед построил, партизан, герой, девять ранений, и все в бошку, полный улёт! Родные хотели сдать его в дурдом, потому что он был немного буйный, но он удрал в места боевой славы. У нас его ужас как уважали: герой, с ружьём, да ещё со справкой, что ему ничего не будет, если чё. Я его не видела, а к Машке он в школу приходил выступать на День Победы, в орденах по самые помидоры.

Со склона спустилась рыжая собака в манишке и белых носках и уставилась на Тёму с настороженной серьёзностью. Следом показалась ещё собака, копия первой, но в одном носке, и тоже серьёзно посмотрела на Тёму, вспомнившего, что собаки вроде бы способны видеть привидения. Эти собаки Мору не видели – Тёма бы непременно разлаялся, заметь он в метре над землёй розоволосую девчонку. Третья собака так и поступила, её мохнатое, длинное, редкостно криволапое тело едва не разорвало от лая. Смотрел пёс, несомненно, в сторону Моры. Рыжие собаки визгливо присоединились, но лаяли на Тёму. Тёма сделал вывод, что собаки, как и люди, не все подряд медиумы.

– Цыц все, – приказал хрипловатый голос, сразу не разберёшь, женский или мужской.

Однако это оказалась женщина, видимо, та самая тётя Катя. Она будто с самого начала стояла в дверях дома, просто не сразу пожелала сделаться видимой. Собаки замолкли, предоставив хозяйке выяснять отношения с чужаками. У тётки был вполне подходящий вид для владелицы дома с привидением раненного партизана и собаки-медиума. Лет ей было от «слегка за тридцать» до «под пятьдесят». Высоченного роста, худющая, исчерна-загорелая. Могла бы быть ничего, если б не нервный тик и бельмо на левом глазу. Одета она была в шаровары под чёрным до пяток сарафаном с разрезами до подмышек и резиновые галоши на босу ногу – Морин стиль, только побрякушек больше. Седые дреды такой густоты Тёма видел только на фотографиях индийских любителей гигантских косяков. В дредах Катерины было гораздо больше бус, чем у йогов – это, и повязанный на голове шарф, делало её похожей на пирата Карибского моря. И взгляд был по-пиратски решительным. Немного мимо цели, как у перекурившего йога. В правой руке тётка держала здоровенные вилы.

– Добрый день, – пискнул Тёма, услышал собственный голос, вспомнил, что теперь он девочка, и съёжился ещё больше.

Тётка кивнула.

– А я в церковь, на службу, – выдавил из себя Тёма. «Иду к бабушке, несу ей пирожок и горшочек масла».

Катерина снова кивнула. Многозначительно, Тёма был в этом уверен. Рискнув всё же поднять глаза, он убедился в худшем: правый глаз тётки, голубой, не мигая, смотрел на него, а левый, с бельмом, на Мору.

– До свидания, – выпалил Тёма и, задрав юбку, ринулся в кусты.

На Тёмино счастье, он сразу выскочил на нужную тропинку, к тому же лезть в гору больше не потребовалось, вполне годная тропинка побежала вниз. Колючки сменились оливами, толстые птицы клевали фиолетовые ягоды с незнакомых Тёме кустов, пахло подвядшими на солнце травами, далеко внизу точки яхт казались приклеенными к иссиня-чёрному глянцу воды. Тёма получил возможность отдышаться, и с удивлением почувствовал, как в нём просыпается благодарность судьбе, родившаяся вчера ночью в городе у моря и несколько пришибленная семейными криками и утренним скалолазанием.

– Почти пришли, – сообщила Мора. – Видишь колокольню?

Тёма кивнул. Лес перешёл в кипарисовую аллею, в свою очередь перелившуюся в деревенскую улочку с совсем уже древними домиками и стенами, способными выдержать удар пушки. По совершенно невероятной причине в чаше из кипарисов и сосен над деревней плескалось море.

– А тебе не показалось, что твоя тётя Катя тебя заметила? – вкрадчиво осведомился Тёма. – Я имею в виду, именно тебя. Её белый глаз так тебя и буравил.

– Не парься, у тёти Кати дикое косоглазие, она одним глазом на тебя смотрела, а вторым в пространство, а там как раз я была. Её в глаз плюнул йог, она сама маме рассказывала, с тех пор она этим глазом не видит ни фига. Наши уроды зовут тётю Катю чокнутой, они реально всех, кто хоть капельку на них не похож, считают чокнутым, но тётя Катя чокнутая по-настоящему. Отсюда нормальные люди сбегают, роняя тапки, а тётя Катя, прикинь, гражданка США! Её ещё в детстве увезли, у неё всё было, всё, чего другие и понюхать не надеются, она фотомоделью крутой работала, по всему миру каталась, но ей в глаз плюнул йог, и наверно, у неё от этого поехала кукушка, хотя могла и вирус подхватить. Короче, притащилась тётя Катя к деду, который к тому времени помер, поселилась в его доме, жутко креативные феньки делает и туристам на пляже продаёт. Я прошлым летом так хотела серьги из окаменевших когтей ястреба, невероятное что-то, но, пока бабки копила, их купили, дико обидно! У меня есть её кольцо из лавы с кристаллом, дома покажу, хотя что ты в этом понимаешь! А ещё тётя Катя делает вкуснючий козий сыр, и творог. Мама меняет их на пирожки или варенье, у мамы пирожки есть чаще, чем деньги.