Анри Старфол: Авторское кино

– Босс дает полчаса на завтрак! После начинаем работать!

– Уже идем, Вислав, – сказала Габи и помогла Корнелии подняться.

Съемочная группа разместилась на подоконниках кухни и массивном дубовом столе. Здесь же, рядом с пузатой каменной печью, высокой стопкой лежали дрова. Лукаш Чермак, не обращающий никакого внимания на своих подопечных, с живым интересом рассматривал одно из поленьев. Покуривая сигарету, он крутил его в руках, проводя подушечками пальцев по шершавой поверхности. Пока съемочная группа, гремя ложками, уплетала холодный консервированный суп, а режиссер был увлечен созерцанием окружающего его пространства, Корнелия с тревожным видом ковыряла палочкой кладку массивной кухонной печи. Тут внимание девушки привлекло углубление на стыке стены и печной кладки. Изучив его пальцами, жена режиссера нащупала внутри что-то бугристое и приятное на ощупь.

– Ребят, а Арман знает, что ему придется импровизировать, потому что у фильма открытый финал? – нарушил затянувшееся молчание мужчина в синей кепке.

Съемочная группа тревожно переглянулась, а после покосилась в сторону режиссера. Все они знали, что Лукаш Чермак терпеть не мог, когда кто-то из непосвященных в сценарий фильма начинал его обсуждать. Режиссер хлопнул поленом по столу, и его широкополая шляпа сползла на лоб, а забывшийся мужчина в синей кепке поперхнулся супом, уронив свою ложку на пол.

– Зигфрид, ты кто? – прошипел Лукаш Чермак.

– Я не совсем понимаю вопроса, Босс…, – пробубнил испуганный владелец синей кепки.

– Ты – осветитель, тупица! – глаза Лукаша полыхнули огнем. – Так будь добр, не лезть в мои взаимоотношения с актерами и сценарии моих фильмов!

Под крик режиссера, Корнелия извлекла из выбоины кухонной печи грецкий орех. Он был изящно расписан золотой краской с помощью кисти под растительный орнамент. Девушка быстро спрятала неожиданную находку в карман своей куртки.

– Арман – человек талантливый! Не чета вам всем! – продолжил Лукаш Чермак и тут же осекся, уставившись на жену. – Кроме тебя, моя дорогая. Ты вне всякой критики…

– А насколько задержится Арман? – спросила Корнелия, выдавив из себя тоненькую улыбку.

– Он будет завтра утром, – сказал режиссер, как отрезал. – Он знает, что Лукаш Чермак не прощает пренебрежения в работе…

Бросив эту фразу, режиссер окинул пристальным взглядом всю свою съемочную группу, члены которой поспешили вернуться к холодному супу в жестяных баночках. Одна Габи задержала на режиссере свой взгляд, в котором, как показалось Корнелии, на мгновение сверкнули злоба и воинственный вызов.

После завтрака Влад принялся подготавливать видеоаппаратуру, а Зигфрид – выставлять светодиодные панели. Сам Лукаш Чермак прохаживался между оператором и осветителем, поправляя в будущей локации фильма разные объекты. Режиссер очень хотел отснять материал, в котором героиня Корнелии, после душа, топит кухонную печь дровами. Он ходил и представлял, как в кадре на плечо девушки спадает влажная прядь, как в очаге начинают приятно потрескивать дрова, как на заднем фоне стоит большая кастрюля с поднявшимся тестом. Режиссер ходил по локации и злился, что камера не может передать аромат горящих дров, теста, сухих трав и этот прелый, терпкий запах от пола. Оставалось доводить до совершенства эмоции актеров. А для этого они должны были быть подлинными…

Спустя два часа Лукаш Чермак все еще снимал «реверс план» сцены на кухне. Оператор, по указке режиссера, раз за разом брал крупным планом то большую каменную печь, то Корнелию в вельветовом халате. Но Лукаша не устраивало выражение глаз его жены, которая, по мнению режиссера, смотрела на кухонный очаг слишком равнодушно, без должной теплоты и уюта. Корнелия снова и снова старалась угодить мужу, воздавая ему своим терпением за ту заботу и защиту, которой он одаривал ее в браке. К концу третьего часа затянувшаяся сцена, наконец, была снята.

Вечером, уставшая Корнелия пододвинулась поближе к очагу растопленного камина в гостиной комнате, чтобы высушить волосы, которые ей раз за разом, для съемок, мочила из ведра Габи. Теперь блондинка готовила за спиной у девушки свой спальный мешок. Рядом, в полумраке комнаты, разбавляемом светом очага и парой керосиновых фонарей, ходили Влад, Вислав и Зигфрид, решающие, кто из них будет спать поближе к камину. А на пороге комнаты с включенной камерой стоял Лукаш Чермак. Прячась в полутени, режиссер снимал, как его люди готовятся ко сну.