Гарегин Заргарян - Договор дороже жизни

Шахматная доска с расставленными резными фигурами безмятежно расположилась на нехитром деревянном столике с узкими черными ножками. На лакированной поверхности у самого края старались не упасть на пол часы с двумя циферблатами и пластиковыми кнопками для остановки времени. Два одинаковых блокнота для записей и две одинаковых шариковых ручки. По разные стороны друг от друга стояли задвинутые под стол два офисных стула, обитых дорогой высококачественной серой замшей. Осталось дождаться только соперников, чтобы игра началась. Только вокруг не собрались восторженные зрители, некому было наблюдать за большой цифровой голограммой с проекцией предстоящей партии. Не было и просторного зала с ровными рядами кресел, где могли разместиться люди и эксперты. Вокруг кучевых облаков с обжигающей синевой поверху лишь ледяной ветер, гуляющий произвольно среди белоснежных масс. Птицы не рисковали залетать на такую высоту, опасаясь обморожения и гипоксии. Солнце беспрепятственно обжигало воздух, который замерз настолько, что светилу не хватило настойчивости справится с ледяной температурой и растопить хрусталики летавшего повсюду инея. Девственно чистый кристальный запах колокольным звоном порождал завораживающий звук пугающей тишины.

Игроки появились одновременно, материализовавшись из микроскопических водных капель, не спеша проследовали (или спланировали?) к столу. Их до боли белоснежные одежды развевались по ветру и слепили глаза. Арктический воздух сгустился и стал осязаем. Аккуратные бороды переплелись с черной бездной вакуума и седой древностью первозданного Большого взрыва, сотрясшего вселенную. Взгляды устремились на расставленные на доске фигуры. Взгляд первого участника излучал бесконечную теплоту и любовь, согревал заботой и бесконечным состраданием. Взгляд второго пугал паталогическим равнодушием и бездонной пустотой, от которой хотелось бежать, не останавливаясь до конца следующей reincarnatio. И желательно не споткнуться, чтобы не исчезнуть, не оборачиваться, чтобы не быть разложенным на атомы, не дышать, чтобы не задохнуться.

Партия началась, сделан первый ход белой пешкой с С2 на С3. Черные ответили ходом коня с G8 на F6… А в это время на Гавайях изрыгнулся потоками лавы вулкан Мауна-Лоа.

Разве можно винить высшие силы в равнодушии к людскому горю, к отсутствию сострадания и прочей сопливой шелухе из дешевого мыльного бразильского сериала? Разве можно сомневаться в благочестии и бескорыстной любви того, кто создал известную Вселенную? Может быть не человек венец творения, но некий СМЫСЛ, который непостижим и иррационален для понимания конечной цели? Не зря сказано в Писании: «Не суди, да не судим будешь». Перед каждым человеком на протяжении всей жизни всегда есть две дороги, по одной из которых можно пойти, в руках заряженный пистолет и мысли о его применении, в бумажнике несколько засаленных купюр и варианты их обмена на товар или услугу, ночной телефонный звонок и вечная борьба ответить или нет. Мы чувствуем себя свободными, но эта эфемерная свобода всегда ограничена ВЫБОРОМ! Мы не свободны.

Попытайтесь понять стратега, склонившегося над исчерченной цветными карандашами картой, с разбросанными по столу курвиметрами и линейками, открытой пачкой сигарет и заполненной окурками пепельницей. Кто может кинуть в него камень и сказать, что он не стремится к достижению высшей цели? Что не желает добра своей Родине, его помыслы не чисты и неблагородны? Вряд ли найдется смельчак, который сможет бросить перчатку в лицо изможденного бессонными ночами генерала и сказать: «Ты бессердечный истукан и бессовестная скотина, посылающая людей на смерть». Да, полководцу чужды сентиментальные эмоции, он не имеет права на слезы и минутные слабости, иначе подорвет веру в само понятие единоначалия, подорвет веру в себя со стороны подчиненных. Что бы не творилось в его душе, это останется навсегда за семью замками под грифом «Секретно». И только по прошествии десятков лет может быть он опишет свои страхи и эмоции на страницах перезревшего мемуара, чтобы исповедаться перед поколениями и спокойно умереть.

Пускай на его карте не тысячи людей со своими страданиями, надеждами, мимолетными фантазиями, долгожданными и столь редкими письмами из дому, печалями по ушедшим друзьям и однополчанам, а всего лишь прямоугольники красного цвета с кривыми стрелками, рубежами, пунктирами и рокадами.