Марк Лахлан: Фенрир. Рожденный волком

– За мной прислал граф Эд, потому я здесь. Его сестра Элис нездорова.

– Именно так. Она в доме Отца нашего, в церкви Сент-Этьен. Она спасается там.

– От чего, от заразы?

– Девушка страдает не столько телесно, сколько смятением духа и ума. Она удалилась в собор и наотрез отказалась выходить. Граф Эд понимает, что это плохо сказывается на настроении народа. Людям необходимо, чтобы правители были в добром здравии и полны уверенности.

– Так выведите ее и прикажите улыбаться. Женщина не имеет права отказываться от исполнения обязанностей, когда долг требует, чтобы она вышла к людям.

– Она заявила, что ее преследуют и что мои люди не заставят ее выйти из церкви даже силой.

– Кто ее преследует?

– Этого она не скажет. Она утверждает, что нечто явилось за нею, и она чувствует себя в безопасности только в церкви.

Исповедник на мгновение задумался.

– Она всегда жила при дворе?

– Нет, она воспитывалась в почти дикой местности, в замке Лош на Эндре.

– В таком случае она просто вбила себе в голову какие-то деревенские предрассудки. Их полно в тех краях, где люди по ночам пляшут голыми у костров, а с восходом солнца идут в церковь.

– Элис христианка.

– Но она женщина. Она поверила в какие-то крестьянские бредни, вот и все. Я согласен, что подобное поведение вселяет тревогу, но неужели из-за этого надо было тащить меня в осажденный город?

Аббат понизил голос:

– Есть и еще кое-что, – признался он. – Графу Эду было сделано предложение.

– Язычники требуют денег за то, чтобы уйти?

– Нет. Они хотят забрать девушку. Если ее уговорят пойти с ними, они клянутся, что немедленно снимут осаду.

Жеан принялся качаться взад-вперед – размышляя или же страдая от приступа своей болезни, Эболус не смог определить.

– Сестра графа… Законный брак с ней принесет мир и безопасность, может быть, даже обращение язычников в истинную веру. Тогда как серебро для викингов все равно что ягненок для волка – он вернется за новым. Вы уверены, что северяне уйдут, если получат ее? – спросил исповедник.

– Они поклялись, а я знаю по опыту, что когда они так клянутся, то держат слово.

– Они клялись и тогда, когда наш толстый император откупился от них, вместо того чтобы встретиться с врагами Христа на поле боя, однако же они вернулись.

– Мне кажется, сейчас происходит совсем другое. Возможно, мы не понимаем причины, по которой они явились на этот раз. Ходят слухи, что они пришли именно за девушкой. Они и не собираются идти выше по реке, и, если Элис отдадут им, они уберутся.

– Сестра графа кажется мне слишком жалкой добычей для короля викингов, – заметил Жеан.

– Она благородного рода и славится своей красотой. А для их королей и наша крестьянка уже хороша.

– И все же… – сказал Жеан.

Эболус переступил с ноги на ногу:

– И все же…

Исповедник размышлял вслух:

– Значит, девушка может снять осаду, спасти свой народ от чумы и отправить врагов по домам, если только выйдет замуж за язычника, но она не согласна. Неужели она настолько горда?

– Тут имеется одна загвоздка…

Эболус тут же умолк, заслышав на улице шум. Кто-то приближался. Тяжелые шаги по меньшей мере десятка человек, идущих в ногу, решил Жеан. Солдаты. Шаги затихли рядом с ним. Жеан ощутил, что кто-то стоит сбоку и смотрит на него, кто-то, из-за кого прекратились все разговоры вокруг, в присутствии которого, кажется, даже животные замерли.

– Монах…

– Граф Эд, – отозвался Жеан.

– Хорошо, что ты здесь.

Тон графа был точно таким, как помнил его Жеан: он говорил резко, отрывисто, давая понять, что времени в обрез и его ждут неотложные дела.

– Когда Эд Парижский приказывает, братья аббатства Сен-Жермен исполняют.

Раздался короткий смешок.

– Вовсе нет, иначе ваши монахи были бы здесь и защищали мои стены, вместо того чтобы отсиживаться по деревням, запрятав свои сокровища еще глубже, чем свои грехи.

– Исповедник все еще живет в аббатстве, – вставил Эболус.

– Ты был там, когда норманны грабили монастырь?

– Нет. Но я вернулся сразу после этого. Даже Зигфрид не может сжечь уже сожженное.

– Жаль, что твои собратья не такие храбрецы.

– Полагаю, храбрость уже не потребуется, если вашу сестру заставят исполнить свой долг и выйти замуж за этого язычника. Я с радостью отправлюсь с ней к норманнам, чтобы привести их к Господу.

Граф ничего не ответил, и улицы вокруг как будто замерли из почтения к его молчанию. Когда он снова заговорил, в его тоне угадывалась сдержанная злость.