Сергей Арно - Квадрат для покойников

Но договорить карлик не сумел. В дверь раздалась серия нетерпеливых звонков. Владимир Иванович бросился было открывать, но застыл на месте, испугавшись властного окрика Захария.

– Ну вот, я же говорила! Я же говорила! – закричала Леночка.

– Спокойно, – Захарий торопливо надел халат и, вытащив из-под стола сверток, привычным движением закинул его на плечо.

– Может, перебьем их, – предложил Казимир Платоныч. – Не насмерть.

– Черным ходом уйдем, – сказал Захарий, одной рукой придерживая на плече Ильича, чтоб не упал, а другой вынимая из кармана молоток, и устремился к двери.

– Все равно всех перестреляют! – истерически выкрикнула Леночка.

– С детства не люблю драться, – шепнул Николаю Алексей и пошел вслед за победоносного вида карликом.

– Всех перестреляют, – бормотала Леночка уже тихо.

Николай, нарочно задержавшись в комнате, обнял ее за плечи, прижался боком, рука сама залезла под кожаную куртку, приподняла футболку, прошлась по спине…

– Ну, успокойся, – жарко дыша, бормотал он, делая вместе с ней медленные шаги к двери. – Подумаешь, перестреляют – плевать, давай уединимся для начала, а там… плевать.

Вторая его рука, на ходу погладив ее животик, добралась до груди… О-о-о!

Но привычное тело Леночки не ощущало его старательные ласки, под трели звонка и стук в дверь она брела из комнаты. Николай в полуобморочном состоянии вышел с ней в пустой коридор, притиснул ее к стене и уже без зазрения совести стал трогать, где хотел. Это резкое движение вывело Леночку из дремотного состояния. Она вдруг пихнула Николая коленкой в паховую область с такой силой, что он скривился, застонал и схватился за то место обеими руками.

– Тебе, Ссусь, сейчас харакири самураи сделают, а ты тут половую распущенность демонстрируешь. Мотай, пока цел.

Она снова прицельно пихнула коленкой туда же, но цели не достигла, поправила футболку и повернулась уходить. Входная дверь ходила ходуном, вот-вот готовая сорваться с петель, сыпалась штукатурка.

От удара желание хоть и отпустило на все четыре стороны, но Николай верил, что не навсегда, и не хотел упускать Леночку. Он, прихрамывая, догнал ее, одной рукой держась за ушибленное место, другой обхватил за талию.

– Погоди. Куда теперь? – страх занял место выбитой страсти, до него, наконец, дошел смысл Леночкиных слов о харакири, и он запаниковал.

Дверь в комнату Валентина приоткрылась, и он, высунув в щель голову, зашептал, косясь в сторону входной двери.

– Вон там ход черный, за занавеской, – он указал в конец коридора. – А девушка у меня в комнате пускай спрячется. На каблучках далеко не убежишь. Я-то знаю, – он лукаво улыбнулся Николаю и зазывно повел плечиком. – Я бы и тебя спрятал…

Николай оценил его взглядом и решил, что с ним, пожалуй, Леночку оставить можно, да она и сама не протестовала.

Николай выскочил на черную лестницу и пустился вниз, прыгая через ступени. Страх гнал его, заставляя мчаться изо всех сил, забыв даже о Леночкином теле, оставленном в квартире на попечение Валентина. Он добежал до двери, тяжело дыша, изо всех сил толкнул ее раз, другой… Дверь подалась, и Николай выскочил… Он не сразу понял, где очутился – вокруг была густая тьма. Ошарашенный Николай стоял на месте, не зная, куда бежать дальше. Оглушенный тьмой он растерялся окончательно.

По глазам вдруг резануло светом. Он отступил, закрывая лицо не столько от луча, сколько от ожидаемого удара по голове.

– Свой, вроде, – услышал он совсем близко голос Эсстерлиса.

– Хорошо, что я молотком сначала не проверил, – ответил ему голос Захария.

– А зря не дал. Нечего опаздывать, – обозленно сказал Эсстерлис.

Свет погас, оставив в глазах Николая мутное пятно – воспоминание о свете. Луч метнулся по стенам обширного подвала.

– Они здесь нас все равно найдут, – прошептал где-то рядом Алексей. – В глубь подвала уходить нужно.

Но ему никто не ответил. Привыкшие к темноте глаза Николая увидели двинувшуюся за лучом фонаря компанию. Кто есть кто, он еще не разбирал, а только видел идущего впереди всех Казимира Платоныча с фонарем и за ним карлика с перекинутым через плечо свертком. Николай пристроился в хвосте процессии. Для всех света фонаря недоставало, поэтому задние шли, выставив вперед руки, иногда впотьмах натыкаясь друг на друга. Брести быстро не удавалось, Николай часто оглядывался назад, ожидая удара в спину. Кое-где на полу стояли лужи, попадались кирпичи, арматура, и ноги скоро сделались мокрыми и побитыми. Наверное, из подвала одного дома они перекочевали в подвал другого: к узеньким оконцам, иногда попадавшимся по пути, из экономии времени никто не подходил, местом нахождения не интересуясь. Все ощущали за спиной погоню и, спасаясь от нее, целеустремленно тащились за мелькавшим впереди светом фонаря. Иногда луч шарахался по стенам, и тогда были видны темные ржавые трубы, краны, завалы мусора… Шли не разговаривая, изредка только, наткнувшись в темноте и ушибившись, кто-нибудь болезненно вскрикивал. По лицу Николая струился пот и попадал в глаза. Он смахивал его ладонью и, старательно вглядываясь, брел, наталкиваясь на идущего впереди Алексея, дальше.