Джеймс Герберт - Святыня

Фенн же во всем этом не обнаружил ни капельки смешного, напряженность в атмосфере только усилила его жуткие предчувствия. Он посмотрел на возвышавшееся дерево, перекрученные сучья которого особенно четко выделялись в ярком освещении, и вспомнил тот первый раз, всего несколько недель (а как будто бы целую жизнь) назад, когда эту гротескность дерева подчеркивал лунный свет, и оно нависало над стоящей на коленях девочкой, как страшный ангел смерти. И тогда внешний вид дуба напугал его, но сейчас пугал еще больше.

Фенн пробрался вдоль долгой вереницы калек, но потом путь ему преградил человек с повязкой на руке.

— В этот сектор нельзя, сэр, — сказал он. — Только для инвалидов.

— А для кого эти скамейки? — спросил Фенн, указывая на ряды позади открытого участка.

— Они зарезервированы для особых персон. Вы бы отошли назад — вы загораживаете проход.

На краю одной из скамеек для привилегированных Фенн заметил Сью, а рядом с ней маленькую фигурку Бена. Фенн протянул свое журналистское удостоверение.

— Мне нужно только поговорить кое с кем здесь… Можно?

— Боюсь, что нет. Для репортеров отведен специальный сектор.

— Всего две минуты — больше мне не надо.

— Меня за это уволят.

— Две минуты. Обещаю, я вернусь.

Служащий что-то промычал.

— Ладно, только быстро, приятель. Я прослежу.

Фенн бросился вперед, пока он не передумал.

— Сью!

Она обернулась, на ее лице отразилось облегчение.

— Где ты пропадал, Джерри? Боже, я так волновалась!

Она потянулась к нему, и Фенн быстро поцеловал ее в щеку.

— Здравствуй, дядя Джерри! — радостно поздоровался Бен.

— Привет, малыш. Рад тебя видеть. — Он щелкнул мальчика по носу, опустившись на корточки рядом со Сью. Вся скамейка была занята монахинями из монастыря, и они неодобрительно смотрели на репортера Он придвинулся поближе к Сью и тихо проговорил:

— Я хочу, чтобы ты ушла отсюда И увела Бена.

Сью с испугом в глазах покачала головой.

— Но почему? В чем дело, Джерри?

— Не знаю. Могу лишь сказать, что назревает что-то ужасное. Я просто хочу, чтобы вы были подальше, когда это случится.

— Да объясни толком!

Он крепче сжал ее локоть.

— Все это, Сью, все эти странные события — за ними скрывается какое-то зло. Смерть отца Хэгана, пожар, эти чудеса Алиса — не то, чем представляется. Это из-за нее умер монсеньер Делгард…

— Был взрыв…

— Это она вызвала взрыв.

— Она ребенок. Она не могла…

— Алиса — не просто ребенок. И Делгард узнал это — вот почему он умер.

— Джерри, это же невозможно!

— Ради Бога, да ведь вообще все происходящее в последнее время невозможно!

Монахини стали шептаться между собой, указывая на него. Некоторые начали поглядывать в сторону служащего. Фенн посмотрел на них и постарался говорить спокойнее.

— Сью, прошу тебя, поверь мне.

— Почему ты не приходил ко мне? Почему не звонил?

Он покачал головой.

— Просто не было времени. Я был так занят, стараясь остановить все это!

— А я с ума сходила! Я так беспокоилась…

— Да, я знаю, знаю. — Фенн погладил ее по щеке.

— Нэнси рассказала мне, что случилось в Бархэме. Но это неправда, да, Джерри? Этого не могло быть.

— Это правда Она видела там что-то — мы оба видели. Все это связано с прошлым. Все это результат событий многовековой давности.

— Как я могу тебе поверить? В этом нет ни капли смысла Ты говоришь, что происходит что-то нехорошее, но посмотри вокруг. Разве не видно, как хорошо этим людям, как они верят в Алису? А все совершенное ею добро?

Он взял обе ее руки в свои.

— В Степли мы нашли старый, написанный по-латыни манускрипт. Делгард перевел его и нашел ответ. Вот почему он умер, как ты не понимаешь!

— Я ничего не понимаю. Твои слова — полная бессмыслица.

— Тогда просто поверь мне, Сью.

Она медленно подняла глаза и взглянула на него.

— С чего бы мне верить тебе? Ты что, заслуживаешь доверия?

Фенн понял, на что она намекает, и замолк. Потом проговорил:

— Если любишь меня, Сью, если действительно меня любишь, сделай так, как я прошу.

Сью сердито встряхнула головой.

— Почему же теперь? Почему ты оставил это напоследок?

— Я сказал тебе: последние два дня я носился, как сумасшедший, стараясь остановить все это. Добирался до дому лишь под утро и тут же падал и засыпал. И сны мои были ясны как никогда.

— Какие сны? — устало спросила она, желая снова поверить ему, забыть его цинизм, его ненадежность, его неверность, но убежденная, что сейчас ее снова одурачат.