Джеймс Герберт - Святыня

Прошло несколько недель, не знаю, сколько именно, и в это время мой отец и епископ решили между собой, что моему здоровью, под которым они подразумевали состояние ума, пойдет на пользу, если меня не пускать в церковь Св. Иосифа и в Бенфилд. Я подозреваю за этим повеление настоятельницы, поскольку она не обвинила меня перед моим отцом, а совесть не позволила бы ей пустить меня в свою епархию. И мне суждено проводить дни в церкви Св. Петра, в поместье моего отца, где слуги и местные жители не обращают внимания на мое бормотанье. Я служу здесь как пастырь. И здесь я в безопасности, запертый в клетке собственного безумия. Отец выделил церкви Св. Петра деньги на починку кладки — ха! Говорят, что в церковь ударила молния, и в южной стене установили новый витраж. Отец принес мне из старой церкви мои вещи — одеяния и прочее. Церковный сундук тоже перевезли в церковь Св. Петра, и, похоже, о нем отец беспокоился больше всего. Думаю, между моим отцом и этой лукавой святой сестрой, настоятельницей, состоялся тайный сговор, потому что отец явно стремился заполучить тот сундук, где хранятся все записи церкви Св. Иосифа и Бенфилдского прихода. Отцу нет нужды так беспокоиться — я был не такой дурак, чтобы записывать подробности плотских утех с сестрой Элнор, и не оставил никаких записей, порочащих ее. Как он, должно быть, изучал эти буквы и письмена, выискивая, что может сбить спесь Вулгаров, и как, должно быть, вздыхал, ничего не найдя. Как же он отнесется к моим писаниям, которые я оставляю для будущего и которые останутся хорошо укрытыми, пока Бог не решит, что их следует найти? Уверен, они бы ему не понравились.

Что это? Снова стук в дверь, но Элнор уже внутри. Смрад становится сильнее, но я не буду смотреть на темную тень, которую вижу краем глаза. Мое тело одеревенело от холода, и выводящее каракули перо царапает бумагу. Но страх не даст мне отдохнуть! Я должен поскорее закончить свое дело и предупредить других, пока мое мужество не иссякло! Я прилежно и набожно служил здесь, зная, что душа моя навеки проклята. Через какое-то время, наверняка через много месяцев, я научился скрывать от всех свой страх и выказывать его только наедине с собой и терзающими меня муками раскаяния. Все считают меня сумасшедшим и отводят глаза. Но им больше не досаждают мои проповеди, мои страстные заклинания против незримых сил Наш святой Папа Римский снова отказал Елизавете в праве на трон, но это мало меня заботит, поскольку меня оставили здесь в покое. В покое! Что за безумные слова! И все же я бы с радостью принял гонения от нашей новой королевы вместо гнусных преследований этого бездушного духа! С тех пор как меня заключили здесь, я не виделся с настоятельницей, а она оставляла без внимания мои послания, которые я передавал через слуг моего отца (может быть, отец перехватывал их). Его управляющий сказал мне, что после смерти Элнор сестру Розамунду прогнали из монастыря и поселили в лесу неподалеку от деревни. Это вполне может быть правдой, но мне нет до этого дела. Я жалею лишь себя самого. Ничто не спасет несчастного. Я чувствую на себе дыхание Элнор — зловонное дыхание смерти! Она хочет, чтобы я взглянул в эти налитые кровью глаза, чтобы упал в ее любовные объятия! Сморщенная рука касается моих плеч, но я не оглянусь! Пока не оглянусь, дорогая Элнор. Не оглянусь, пока не выполню свою задачу, не запишу слова, чтобы предупредить других. Не сомневайся в этих словах, читатель, не сочти их бредом сумасшедшего, а отнесись со вниманием! Ее Зло еще не совершено, и ее злобный дух еще не успокоился.

Дверь распахнулась, и в церковь с воем ворвался ветер. Он старается вырвать листы у меня из рук. Но я не отдам. Они будут в безопасности, надежно спрятаны, а потом я вернусь к моей Элнор. И обниму ее, как обнимал недавно во сне, поскольку меня по-прежнему влечет к ней, я вижу лишь ее красоту, а не то обезображенное, почерневшее существо, стоящее надо мной, чей безгубый рот тянется к моей щеке…

Хватит об этом! Я принадлежу ей, так как между нами больше нет лжи. Я по-прежнему блудодействую с ней в мыслях, и эта моя греховная похоть связала нас навеки. Оставляю это предостережение тому, кто найдет его. Она прикоснулась ко мне, и я снова в ее власти!

Блюдите свою душу. Этими записями я могу обрести искупление. Блюдите свою душу и помолитесь за того, кто уже погубил свою.

(Конец документа. Несомненно, его автор — Томас Булгар, священник церкви Св. Иосифа в Бенфилде, а позже церкви Св. Петра в Бархэме, сын сэра Генри Булгара. — Д.