Саша Антушевич - Город Че

Там Он и прятался. В темноте, лежа на выпотрошенном матрасе. Это был Он –чёрный, как чёрная дыра, бесформенный, как мешок, и в то же время чёткий, как карандаш. Он мог расти – то точка, то гора.

Много спал – что ещё делать? Исчезал, пока не проголодается. Охотился на крыс и тараканов. Но этого было мало, поэтому иногда (раз в год, может, в два) Он охотился на детей.

В логово добычу не притаскивал – сжирал в лесу, неподалёку от города, на востоке.

Иногда в переход, сквозь узкую щель пробивался лунный свет. Тогда Он ловил луч лапками и покачивался на своём матрасе, дёргал пружинку и слегка скулил –пел песню о своей охоте в сером, пыльном городе.

На поверхности редкие ночные прохожие ёжились и ускоряли шаг, когда нет-нет, даже не слышали – звук был слишком тихим – ощущали этот скорбный скулёж.

Думали, что им «кажется».

В воздухе парила глазастая ладонь. Он лежал, отвернувшись к стене. Вертел что-то. Этим чем-то ловил лунный луч. Мерцало, чуть звякало металлически. Он мусолил кусок вышки, ощущая приятный кровяной вкус, и снова прятал добычу в ямке на полу.

Майор пытался веками поймать пустоту. На лестничной клетке никого не было. Он опустил глаза и невольно сделал шаг назад. На коврике перед его дверью улыбался маленький мальчик – лет шести-семи. Он стоял на цыпочках и держался за дверную ручку. На его ногах болтались битые башмаки, в огромных шароварах ребенок тонул. Мальчишка улыбался щербато: не хватало двух передних зубов. Нос был поцарапан.

– Ты откуда здесь? – икнул майор. – Где твои родители? – он высунулся за двери и глянул вниз – не поднимается ли кто по лестнице. Но кругом было тихо.

– Здравствуйте, – прописклявил мальчик. – А почему вы не спите?

Майор оглаживал щетинистые щеки.

– Что?

– Все спят, а вы не спите. Что-то случилось?

– Нет. Мальчик, ты чего здесь ночью делаешь? Где твоя мама?

– Моя мама в болоте, – ребёнок не выговаривал «л» и «р».

– Где? – глаза майора полезли из орбит.

– В болоте.

Мужчина одернул грязную футболку. Он начал терять терпение и злиться – его спокойствия всегда хватало ненадолго.

– Ты шутить со мной будешь, пацан? Я тебя сейчас в полицию отвезу до выяснения. Понял? Говори, как с родителями связаться.

– Не надо с ними связываться, дядя, – мальчишка, казалось, улыбался ещё шире и радостнее. – Вам же хуже будет. Батя у меня злой.

– Ты поэтому и сбежал? Тебя дома бьют?

Ребенок тихонько засмеялся.

– Пойдем внутрь, – захрипел майор. Он завёл ребенка в квартиру, брезгливо стараясь до него не дотрагиваться. Всё это было похоже на то, как собака загоняет в стадо отбившуюся овцу.

Щёлкнул выключатель. Лампочка ярко вспыхнула и с легким хлопком погасла.

– Чёрт, – выругался майор. – Мальчик, проходи в кухню. Как тебя зовут?

– Вольдемар, – ребёнок на ходу расстегнул куртку, снял шапку и варежки.

– Ты вещи-то не раскидывай, – майор двумя пальцами поднял с пола шарф.

– Да, насрать, – отмахнулся малыш. – У тебя пожрать есть, майор?

Полицейский замер в коридоре.

– Ты это чего? – промямлил он, потом прочистил горло. – Охренел, что ли, малой? Краёв не видишь? Я тебя на ремни порежу, если будешь так со мной разговаривать!

– Чего? Чего? – раздалось пискляво с потолка.

Ребёнок ползал по стенам, как таракан.

– Что это? – майор перекрестился, хоть и был некрещёный.

В темноте коридора горели два жёлтых глаза.

– Страшно тебе, майор? – спросил мальчик. – Ты всё гадаешь, кто это башню попортил. А больше тебе ничего не интересно?

Мальчик прыгнул на пол и заверещал козой.

Полицейский полоснул воздух ножом.

– Чего удумал! – засмеялся ребенок. – На чародея с ножом!

Рука майора хрустнула. Нож звякнул о дальний угол.

– Не сметь мешать мне! – зашипел гость. – Не сметь!

– Кто ты? – стонал майор. Он плакал, держа на весу неестественно вывернутое запястье.

– Я хозяин изнанки, понял? Я делаю всё, что хочу. Я взрослый.

Если бы это был Кичменгский городок, то, без сомнения, в воздухе висел бы туман, но это был Череповец, поэтому люди принюхивались, люди не доверяли. И ощутив даже чуть-чуть заметную горечь, старались глубоко не дышать.

Холодная сырость падала на плечи. Люди натягивали шапки, поднимали воротники. Люди шмыгали и в кулачки – сухо: «Кхе-кхе».

Тусклые фонари резали туман на оранжевые конусы.

Сигналила пробка, заткнувшая проспект. Машины тянулись от Мира до психдиспансера на западной окраине города.