Бентли Литтл - Господство

В этом она не была уверена.

Может быть, тот факт, что ей трудно представить себя в романтической ситуации с кем-то вдвоем, не важно, с мальчиком или девочкой, означает, что она просто бесполая?

Она замутила отражение, растворив свое лицо в водяной ряби.

Почему все это так сложно?

Сзади послышался стук. Она повернулась, увидела в окне мать Фелицию — та махала рукой. Пенелопа ответила на приветствие, затем посмотрела вниз, на колени, открыла тетрадь, щелкнула ручкой.

"Сегодня, — написала она, — был первый день моего выпускного года..."

Высокие старинные напольные часы, выстроенные в ряд вдоль стены у двери — их было здесь четыре пары, — пробили шесть. Вик Уильямс поднялся, выключил кассетный магнитофон и прошел за прилавок, чтобы закрыть дверь. День сегодня был длинный, очень длинный. Скучный был день. И не очень прибыльный. Сейчас вроде бы туристский сезон, но с тех пор как он открыл магазин сегодня утром, сюда заглянули только пять человек, да и то никто ничего не купил, только глазели. "Пропал у людей вкус к вещам", — подумал он. Каникулы кончились, начались занятия в школах, и теперь до середины октября торговля будет постепенно идти на спад.

А ведь были времена, когда антикварный бизнес процветал круглый год, когда не надо было даже особенно рекламировать товар, когда даже местные женщины хотели иметь в своих гостиных витражи, а респектабельные мужчины средних лет покупали своим женам на день рождения старинные граммофоны. А вот сегодня антиквариат не в почете. Теперь люди покупают на стены разных там Нагелей и Найманов, искусство ширпотреба, а лучшим подарком ко дню рождения считается телевизор или видеомагнитофон.

Вик опустил на окнах жалюзи. Очень хотелось есть, но оставалось еще три коробки со стеклом эпохи Великой депрессии, которое он приобрел несколько недель назад на распродаже и которое надо было каталогизировать. Конечно, он мог это сделать сегодня раньше, ведь после обеда практически никого в магазине не было, но он ненавидел заниматься разборкой новых приобретений в рабочее время. Это превратилось у него в своего рода ритуал, каждый экземпляр надо было внимательно осмотреть, оценить, зарегистрировать, и, разумеется, для таких занятий вечер подходил ему гораздо больше, чем утро или день.

Ничего, он перехватит гамбургер по дороге домой.

Вик возвратился за прилавок и направился в заднюю комнату, на дверном проеме которой свисали веревочки с нанизанными на них бусами. На полу стояли три коробки. Он поднял большую и перенес на длинный металлический стол, стоявший у задней стены, выдвинул ящик, достал бритвенное лезвие и аккуратно перерезал две липкие ленты, крест-накрест скрепляющие верх коробки. Опустив лезвие на стол, он отогнул створки коробки одну за другой и начал осторожно разворачивать тарелки. Вещи были хорошие. Розовое стекло середины тридцатых годов. Прежде чем бережно поставить изделие на крышку стола, он поднес каждое к свету, проверил, нет ли изъянов, пятен, трещин или царапин.

И вот наконец последняя тарелка поставлена. Он заглянул в ящик. На дне лежала потрепанная книга, попавшая туда, видимо, случайно. На бумажной обложке были видны водяные разводы. "В арбузном сахаре".

"В арбузном сахаре".

Ричард Братиган.

Постой, постой, дай Бог памяти. Он вытащил книгу, стряхнул пыль, перелистал страницы. Половина из них слиплась, видно, книгу облили каким-то напитком. Коричневое пятно на первой странице почти полностью покрывало фотографию, на которой был изображен Братиган, так что его-то как раз совсем не было видно, хотя женщину, стоящую рядом, разглядеть еще было можно. Вику было грустно видеть эту книгу в таком состоянии. Куплена она была — в этом он не сомневался — человеком, принадлежавшим к тому слою общества, который сейчас мы называем "контркультурой". Это был, видимо, молодой человек, полный энтузиазма, ищущий новые идеи. Теперь он скорее всего облысел, обрюзг, ведет скучную жизнь, интересуется только процентными ставками и ценами на векселя, а об этой книге и ее авторе, поверженном идоле, даже не помнит.

Вик бросил книгу в мешок для мусора и тяжело вздохнул.

Он приехал в Напу в середине шестидесятых, будучи студентом колледжа, и хотя уже давно носит короткие волосы и респектабельно одевается, то есть по сегодняшней моде, он по-прежнему с грустью вспоминает ту далекую теперь эпоху. Еще бы, ведь он человек того поколения. Конечно, те дни безвозвратно ушли в прошлое даже здесь, в Северной Калифорнии, где до сих пор сохранились небольшие реликтовые колонии бывших хиппи, живущих в перестроенных викторианских домиках. Люди сегодняшнего дня много жестче, грубее, менее чувствительны, причем абсолютно сознательно. Темп жизни сейчас быстрее, меньше времени остается на то, чтобы поговорить с друзьями, меньше времени остается на доброту к ближним, меньше времени, чтобы просто остановиться и понюхать розы.