Анастасия - Объятия тьмы

Так всегда заканчивался мой разговор с Ним. Да, я пытаюсь поговорить с Богом, но никак до него не достучусь. А еще моя память. Бывает, лежишь и пытаешься вспомнить, что было вчера, но не можешь. В мои пятнадцать я уже страдаю от потери памяти.

Вдохнув свежего воздуха поглубже, я тут же выдохнула его, потому что закружилась голова. Я бросила последний молящий взгляд в небо и побрела в комнату.

Балкон я закрывать не стала, мне все еще было жарко. Когда я легла в постель, я поняла, что мне уже не заснуть. В комнате было одновременно и душно, и холодно, из-за чего я поочередно высовывала и прятала ноги под одеяло.

За открытой балконной дверью послышался шорох, заставивший меня сначала резко сесть в постели, а потом укрыться одеялом с головой. Балконная дверь начала скрипеть.

Это всего лишь ветер, так?

Я лежала под одеялом, стараясь не шевелиться. Страх достиг своего пика, когда я услышала чьи-то шаги, направлявшиеся к моей кровати.

– Мама! Мамочка! Мама! – завопила я.

Я вскочила с кровати и, как была в одеяле, так и побежала в комнату родителей. В довершение всего, мне показалось, что я слышу чей-то смех сквозь шум ветра в деревьях.

Просто показалось. Или нет?

Крик испуга снова сорвался с моих губ. Я споткнулась об одеяло, но не упала, зато вылетела из комнаты в два раза быстрее.

Вот она, заветная дверь, но я никак не могу до нее добежать, время, будто замедлилось, как во сне.

Но это не сон. Это реальность.

Я уже собиралась открыть дверь, как она открылась сама и я врезалась в маму, сбив ее с ног, и мы вместе упали на пол. Папа тоже проснулся и стоял сбоку, но слишком далеко, чтобы я могла повалить на пол и его.

– Ребекка! Какой черт в тебя вселился? Ты меня до смерти напугала! – спросил он, помогая встать мне и маме. Как только папа меня поднял, я прижалась к нему всем телом и чуть не разрыдалась.

– Там! В моей комнате кто-то есть! – запинаясь прошептала я на одном дыхании.

– Что, милая? – мама гладила меня по плечу.

– Ничего, просто страшный сон, наверное, – что-то такое было в ее глазах, отчего я не решилась утверждать, что там кто-то есть. Она действительно беспокоится обо мне и любит, а я не хочу ее пугать.

– Так, ну-ка, выглядишь так, как будто только что привидение увидела. Спокойно, это всего лишь сон, – папа погладил меня по голове и чмокнул в макушку, – однако, тебе шестнадцать через месяц. Долго ты еще собираешься прибегать к нам по ночам? В прошлый раз тебе снились какие-то насекомые, а на этот раз что? Пауки? Змеи? Скорпионы?

– Пауки, папа. Много волосатых пауков, – я принялась шевелить пальцами перед его лицом, изображая пауков.

– Иди сюда, мой трусливый зайчонок, – мама прижала меня к себе. Тепло волнами покатилось по моему телу. Я чувствовала, что готова умереть за них, я чувствовала, что я их люблю, и не смогла бы жить без их обоих. И мне необходимо с ними поговорить.

– Мам, пап?

– Да, Ребекка?

– Мне надо с вами поговорить. Вы сказали, что я уже не в первый раз прибежала к вам ночью. Но я, на данный момент, не помню ни одного, кроме тех, когда я была еще ребенком.

– Ты и сейчас ребенок, – возразила мама, но папа только покачал головой, в знак протеста ее возражению.

– Честно говоря, я вообще теряю многие фрагменты… эм, событий. Я много чего не помню, я даже не знаю, говорила ли я вам уже об этом, – я видела, как мама набрала в грудь воздуха, собираясь что-то сказать, но я покачала головой и она громко выдохнула, – но происходить это начало относительно недавно. Около двух-трех месяцев назад я стала забывать не только некоторые моменты моей жизни, происходившие в детстве или достаточно давно, я заметила, что иногда не могу вспомнить, что было вчера или в течение дня. Это меня пугает. И при этом я знаю, что теряю очень важные фрагменты, не знаю, может, стоит обратиться к врачу или к психологу?

– Мы там уже были… прошло, мягко сказать, ужасно, – мама от чего-то смутилась, а ее щеки вспыхнули.

– Я не помню, – какой-то частью себя я знала, что что-то такое было, но пытаясь найти это событие, я будто бы натыкалась на стену, за которой все скрывалось.

– Мы знаем, – ответил папа, – и, поверь, мы знаем, что происходит, но нам запрещено что-либо тебе говорить. Это для твоей же безопасности, Бекки.

– С каких это пор можно запрещать человеку знать, что с ним происходит?! Знали бы вы, насколько это меня пугает! Насколько это меня злит! А вы не даете мне возможности понять. Я прошу, нет, я требую, чтобы вы объяснили мне все, наконец! – в родительской спальне распахнулось окно, и оба вздрогнули и побледнели.