Рэй Брэдбери - Маленький убийца (др. пер.)

— Да, — сказал он, принужденно улыбнувшись.

— А как мы его назовем?

Алиса равнодушно посмотрела на убегающие деревья.

— Давай не будем пока решать этого. Лучше подождем, пока не выберем для него какое-нибудь исключительное имя. Не дыми, пожалуйста ему в лицо.

— Ее предложения монотонно следовали одно за другим. Последнее из них не содержало ни материнского упрека, ни интереса, ни раздражения. Дэйв засуетился и выбросил только что закуренную сигару в окно.

— Прости, пожалуйста, — сказал он.

Ребенок лежал на руках матери. Тени деревьев пробегали по его лицу. Голубые глаза были широко раскрыты. Из крошечного розового ротика раздавалось мерное посапывание. Алиса мельком взглянула на ребенка и передернула плечами.

— Холодно? — спросил Дэйв.

— Я совсем продрогла. Закрой, пожалуйста, окно, Дэвид.

Они ужинали. Дэйв принес ребенка из детской и усадил его на высокий, недавно купленный стул, подоткнув со всех сторон подушки.

— Он еще не дорос до стула, — сказала Алиса, глядя на свою вилку.

— Ну, все-таки забавно, когда он сидит с нами, — улыбаясь сказал Дэвид. — И вообще у меня все хорошо. Даже на работе, если так пойдет дальше, я получу в этом году не меньше 15 тысяч. Эй, посмотри на этого красавца. Весь расслюнявился.

Вытирая ребенку рот, он заметил, что Алиса даже не повернулась в его сторону.

— Я понимаю, что это не очень интересно, — сказал он, снова принимаясь за еду. — Но мать могла бы проявлять побольше внимания к собственному ребенку.

Алиса резко выпрямилась:

— Не говори так! По крайней мере, в его присутствии! Можешь сказать это позже, если необходимо.

— Позже?! — воскликнул он. — В его присутствии, в его отсутствии… Да какая разница? — Внезапно он пожалел о сказанном и обмяк. — Ладно, ладно. Я же ничего не говорю.

После ужина она позволила ему отнести ребенка наверх, в детскую. Она не просила его — она позволила.

Вернувшись, он застал ее у радиоприемника. Играла музыка, которую она явно не слышала. Глаза ее были закрыты. Когда Дэйв вошел, она вздрогнула, словно испугалась, порывисто бросилась к нему и прижалась губами к его губам. Дэйв был ошеломлен. Теперь, когда ребенка не было в их комнате, она снова ожила — она была свободна.

— Благодарю тебя, — прошептала она. — Благодарю тебя за то, что на тебя всегда можно положиться, что ты всегда остаешься самим собой.

Он не выдержал и улыбнулся:

— Моя мать говорила мне: «Ты должен сделать так, чтобы в своей семье было все что нужно».

Она устало откинула назад свои блестящие темные волосы.

— Ты перестарался. Иногда я мечтаю о том, чтобы все у нас было так, как после свадьбы. Никакой ответственности, никаких детей. — Она сжимала его руки в своих. Лицо ее было неестественно белым. — О, Дэйв! Когда-то были только ты и я. Мы защищали друг друга, а сейчас мы защищаем ребенка, но мы сами никак не защищены от него. Ты понимаешь? Там, в больнице, у меня было много времени, чтобы подумать об этом. Мир заполнен злом…

— Действительно?

— Да, это так! Но законы защищают нас от этого. А если бы их и не было, то защищала бы любовь. Я не смогла бы сделать тебе ничего плохого, потому что ты защищен моей любовью. Ты уязвим для меня, для всех людей, но любовь охраняет тебя. Я совсем не боюсь за тебя, потому что любовь смягчает твои неестественные инстинкты, гнев, раздражение. Ну, а ребенок? Он еще слишком мал, чтобы понимать, что такое любовь и ее законы. Когда-нибудь мы возможно научим его этому. Но до тех пор мы абсолютно уязвимы для него.

— Уязвимы для ребенка? — Дэйв отодвинулся от нее и пристально посмотрел ей в глаза.

— Разве ребенок понимает разницу между тем что правильно, а что нет? Нет, но он научит понимать.

— Но ведь ребенок такой маленький, такой аморальный. Он просто не знает, что такое мораль и совесть… — она оборвала свою мысль и резко обернулась. — Этот шорох! Что это?

Лейбер огляделся.

— Я ничего не слышал…

Она, не мигая, смотрела на дверь в библиотеку. Лейбер пересек комнату, открыл дверь в библиотеку и включил свет.

— Здесь никого нет. — Он повернулся к ней. — Ты совсем устала. Идем спать.

Они погасили свет и молча поднялись на верх.

— Прости меня за все эти глупости, — сказала Алиса. — Я, наверное, действительно устала, очень устала.

Дэвид кивнул. Они нерешительно постояли перед дверью в детскую. Потом она резко взялась за ручку и распахнула дверь. Он видел, как она подошла к кроватке, наклонилась над ней и испуганно отшатнулась, как будто ее ударили в лицо.