Ирина Малаховская-Пен - Холодная вечность

Взял деньги и уехал. Вот так номер. Ничего такого Логинов ему не рассказывал. Или что? Так был впечатлен самой деревней, что прочие детали вылетели из головы? Ну, да ладно. Погода пока не особо зверствует, можно и прогуляться. Скоро уже выпадет снег, но Соболев предусмотрительно положил в свой огромный рюкзак зимнюю одежду и обувь. Хотя, неизвестно, сколько он тут сможет пробыть незваным гостем. Дорога была вполне себе хоженой. Видны были следы ботинок, и отпечатки колес, судя по ширине, от телеги. А вот и отпечатки копыт. Костя достал телефон. От шкалы сотового оператора осталась одна малюсенькая полоска. Соболев был уверен, что скоро пропадет и она. Куда его понесло? Спокойно, Соболев, спокойно! Ты стоишь на пороге чего-то действительно таинственного. Не малодушничай! Вперед!

Уже стемнело, когда Соболев добрался до Позднего и нашел дом по туманным описаниям Виктора. Всё-таки здорово он тут обделался, парапсихолог, блядь. Ну, ничего, неизвестно ещё, что будет с ним самим в этом странном месте. Костя увидел свет в окнах домов, электрический. Уже что-то. Хоть не при свечах живут. Без сотовых, без связи с миром, но хотя бы со светом. Соболев стукнул в дверь. На пороге почти сразу появился мужик.

– Ничего себе! – воскликнул Соболев. – Вы что, стояли за дверью?

– Больно надо. Я по животным смотрю. Лошадь в загоне, слышу, фыркает. Собака в доме вся извертелась. Значит чужого кого-то принесло.

– Слушайте, точно! Животные! А они разве не чуют мертвых?

Пётр – если это был он – от неожиданности крякнул. Костя понял, что пора объясниться, а то, пожалуй, придется ночевать на улице. А то и в лесу, от греха подальше.

– Моя фамилия Соболев. Константин Соболев. Я ученый, тератолог. Изучаю физиологические аномалии. Мне Логинов про вас рассказал, Витя. Он тут недавно у Вас… гостил. Можно войти? Я заплачу.

– О как. Это за что же?

– За ночлег.

– Деньги тут не такая уж большая ценность. В селе и магазина-то нет. Да, входи. Чай не звери, люди. Разберемся.

Костя шагнул было внутрь, но застыл одной ногой в доме, другой на крыльце.

– Чего замер?

– Я заранее прошу меня простить за этот вопрос. Вы живой?

– Ох, грехи наши тяжкие! А хоть бы и нет? Октябрь на дворе. Друг-то рассказывал, наверное. Входи, хватит хату студить.

Тяжелая дверь захлопнулась за Костей. Он оказался в доме с жителем села, то ли живым, то ли нет, но это вроде как в данное время года и неважно. «Маразм, – подумал Соболев. – Кажется, я начинаю сходить с ума. И это в первый же день здесь».

В доме у Петра было тепло и уютно, хотя и несколько аскетично. Чувствовалось, что женщина тут не живет. Одинокий мужик лет тридцати с хвостом, и что это может означать? Вдовец? А тут бывает такое? Хм. Никогда не женился? Тут Соболев обратил внимание на большой рюкзак, стоящий у печи. Почти как у самого Соболева, только не фирменный, а обычный, защитного цвета.

– Вы куда-то собираетесь?

– Собираюсь… Как тебя там, я забыл?

– Костя. Константин Соболев.

– Ну, да. Собираюсь уезжать, Константин Соболев. В город, к сестре. Раньше ей не до меня было. Своя семья: муж, дети. А сейчас живёт одна, зовёт к себе. Подумал-подумал. Решил ехать.

– А куда у неё все делись?

– Мужа схоронила, дети выросли, своей жизнью зажили. А ей скучно. Да и трудно женщине одной. Поеду.

– Так она, наверное, могла бы нового мужа найти?

– В шестьдесят-то лет? Ну, не знааааю. Может и могла бы.

– Это она Вас настолько старше?! – изумился Костя.

– Насколько – настолько? На десять лет всего.

– Вам что, пятьдесят лет??? – изумление готово было выплеснуться наружу и потечь по полу куда глаза глядят. Соболев смотрел на мужика, которому от силы было лет сорок на вид. В самом крайнем случае сорок. А может даже и тридцать. Но пятьдесят!

Соболев присел на стул, не дожидаясь приглашения. Зажмурился, потер лоб рукой. Подумал, что охота протереть глаза. Чтобы стряхнуть с себя остатки сна. Протереть глаза, а открыв их увидеть свою московскую квартиру. И жену. Даже не кабинет на любимой работе, а именно квартиру и жену. Но он был реалистом, и понимал: три глаза, не три, а открыв их увидишь простецкую обстановку, и мужика, собирающего вещи в дорогу.

– Да. Незадача.

– Что такое?

– Да я просто думал попроситься у Вас погостить. А Вы вон… уезжаете.

– Да ты че, милый? Думаешь, я тебя на улицу выставлю? Гости себе. У меня даже и припасы есть в погребе. Приехал на край света, и думаешь, тут порядки как в столице вашей? Зря ты так. Не жалко мне, живи себе да живи сколько надо.