Влад Миронов - По ту сторону штор

– Этого… не может быть! – прошептал я и начал быстро-быстро тереть лицо руками и трясти головой. – У меня уже, похоже, глюки начались от… усталости и… и всего этого безумия. Надо… я… мне надо просто успокоиться. Просто успокоиться и… побыстрее покончить с этим делом.

За окном было всё ещё темно. Казалось, что стало даже темнее, чем было, хотя, по моим подсчетам, уже давно должно было начать светать.

– Время как будто остановилось, – прошептал я в полубреду, сам не понимая, что говорю. – Остановилось… для нас. Я так давно тебя не видел, так давно не проводил время с тобой… И вот ты здесь, снова со мной… и чем же я недоволен? Тем, что ты не в себе? И что, неужели из-за этого я от тебя отвернусь?

Я вздохнул и посмотрел в окно, на красивую серебряную луну, висящую на небе и освещающую большую часть моей маленькой комнатушки.

– Ты бы так не поступила, – добавил я и в завершение своего странного монолога опустил голову и обхватил её руками.

Не знаю, сколько я так просидел, – минуту, час, а может быть, и целую вечность. Когда сознание вновь вернулось ко мне, я медленно поднял голову, поднес свои дрожащие бледные руки к глазам, посмотрел на них несколько секунд, а затем взъерошил ими волосы. Вид у меня, скорее всего, стал, как у какого-нибудь сумасшедшего профессора, но на это мне было плевать. Да и, собственно говоря, какая вообще разница, как я сейчас выгляжу? Я посидел молча ещё несколько минут, думая о чём-то и пялясь на противоположную стену, и затем шёпотом произнес:

– Остался зал. Если не будет в зале, то останется ещё два места, но их оставлю на потом. Сейчас зал.

Произнеся это, я медленно поднялся с кровати – на моё действие она отозвалась громким скрипом, который в тихой квартире мне показался чересчур громким, – после чего взял лежащий рядом фонарик в руку и включил его. Отодвинув в сторону прислоненный к двери стул, я выглянул в коридор и направил в его тёмную глубину луч «жука». Не заметив ничего необычного, я перенаправил свет на мамину спальню. Там тоже не было никого.

Нервно почесав правую руку, я раскрыл свою дверь чуть шире и, выйдя в коридор, направился мимо стеклянного шкафа к вешалкам. В конце коридора была дверь на кухню, дверь в зал, главная дверь и вешалка для верхней одежды в правом дальнем углу. И там тоже не было никого. Все двери там были закрыты, и за каждой из них могла стоять она, готовая в любой момент накинуться на меня. Осмотревшись, я подошёл к двери в зал, приложил к ней ухо и, не услышав ничего, медленно её приоткрыл и направил луч света сначала в зону за дверью – чисто, – потом в середину зала, в сосредоточение мрака. Шторы здесь, как и во всех комнатах, кроме моей, были задвинуты, но в этой комнате они были значительно темнее, чем, например, в маминой спальне, так что тут без стороннего света была бы непроглядная темнота. Убедившись, что в комнате никого нет, я вошёл в неё, закрыл за собой дверь, затем подпёр дверь за собой рядом стоящим креслом и двинулся к шторам. Дойдя до них, я резким движением раздвинул их в стороны. Лунный свет тут же ворвался в зал и упал практически на всё, что в нём было (по крайней мере, на всё, до чего мог дотянуться): на пол, на книжные шкафы справа от меня, на диван напротив них, на маленький столик у противоположной от окна стены и на софу, стоящую справа от стола. Свет с непривычки мне показался настолько ярким, что я тут же закрылся от него рукой и посмотрел на огромные шкафы, забитые книгами, которые остались ещё от давно умершей бабушки. Её коллекцию пополняла и тётя, собравшая благодаря своей страсти к чтению книг на ещё один шкаф, который она поставила рядом с первым. Книги в обоих шкафах сильно разнились: бабушкин шкаф, что был слева, был наполнен бессмертной классикой наших писателей, тогда как шкаф тёти, стоявший справа, был в основном забит книгами на военную тематику, а также детективами. Тётя обожала книги о Второй мировой войне, фильмы о Второй мировой войне, в общем, всё о той войне. Я даже помню, что однажды в шутку сказал, что, если бы не было войны, тёте вообще нечего было читать. Они ещё тогда рассмеялись и долго мне потом припоминали эту шутку. Не сказать, что я так уж хорошо знал тётю, но, встречаясь, мы всё равно беседовали, как старые знакомые.

Зал, освещённый лунным светом, был уже не так мрачен, как до этого. Постояв ещё немного на одном месте и осмотревшись, я в конце концов решился взяться за дело. Работы предстояло много: зал был не только самой большой комнатой во всей квартире, но и самой, так сказать, заполненной. Главной проблемой, конечно, были большие книжные шкафы, которые под лунным светом казались больше и величественнее, чем при другом освещении.