Дмитрий Дубов - Злоба

Остальные не сдавались, а пёрли прямо на нас, как будто у них не было другого выхода. Они хищно скалились и умирали.

Внезапно я почувствовал, что это меня раздирают на куски, хотя никто так и не смог приблизиться ко мне.

С этим чувством двойственности я и проснулся.

1

Из поезда мы вышли в ночь и метель. Перед нами стояло жалкое полуразвалившееся здание вокзала. Кроме него ничего больше не угадывалось в молочной мгле.

– Ну, и где мы тут будем искать наши колёса? – спросил я, пытаясь перекрыть завывание метели.

– Сейчас узнаем, – крикнул Олег в ответ.

Мы зашли в здание вокзала. Вначале нам даже показалось, что он вовсе заброшен: остатки штукатурки, свисающие грязными клоками с потолка, давно не знавшие краски стены и сгнившие напрочь скамейки подталкивали к такому предположению. Но вот, из-за перекосившейся двери вышел человек, одетый в сильно поношенную железнодорожную форму.

– Чем я могу вам помочь? – спросил этот низенький и, в общем-то, забавный человечек.

– Мы направляемся в N-ск, – сказал Олег. – Нам бы найти поезд, отправляющийся туда.

– О, – казалось, с облегчением молвил человечек, – нет ничего проще. В пять утра с этого же пути отходит тепловоз, направляющийся в N-ск, на нём вы прекрасно доберётесь до места уже к двум часам дня.

– Спасибо, – сказал Олег, – а как бы нам билеты купить?

– О, не стоит беспокоиться, билеты вы сможете купить внутри.

Мне не показалось это странным, поскольку я уже встречал подобную практику. Странным мне показалось другое: говоря всё это, человечек в железнодорожной форме вроде бы подмигнул кому-то за моей спиной. Я обернулся, но все стояли настолько плотно, что нельзя было понять, кому же он всё-таки помигивает.

– А не найдётся ли у Вас кипяточку, уважаемый? – спросил Сергей, имевший непонятную тягу к крепко заваренному чаю. Что интересно, пил он его без сахара.

– Конечно, конечно, – пробормотал «китель», – устраивайтесь поудобнее, сейчас всё будет в лучшем виде.

Я не знал, как можно удобно устроиться на сгнивших лавках, поэтому уселся прямо на рюкзак. Все последовали моему примеру. Только Злата осталась без сидячего места. Ей предложили сумки, на которых можно было устроиться, но она демонстративно прошла мимо и уселась ко мне на колени, предварительно спросив:

– Ренат, ты не против.

Я был не против.

2

Местным аналогом электрички оказалось такое чудовище, на которое смотреть-то было страшно. Старый (старше вокзала, наверное) обшарпанный тепловоз, к которому были прицеплены три не менее древних, чуть ли не деревянных, плацкартных вагона.

Желающих ехать на этом чуде доисторической мысли нашлось немного: кроме нас ещё человек пять. Притом, больше вообще ни единой души видно не было. Выглядело это странно.

Внутри вагон, в который мы сели, представлял собой жалкое зрелище: как будто он курсировал по фронту во время второй мировой войны, и с тех пор его ни разу не ремонтировали. Весь в каких-то дырках, трещинах, с пятнами гари.

– Да, российская глубинка, блин, – высказался Володька.

– Она, родная, – ответил ему Олег.

Он внимательно наблюдал, за тем, как Костя плюхнулся на первое попавшееся место. А тот уже вскочил и с криками подпрыгивал, хлопая себя по ягодицам.

– У, чёрт, мокро!

– А ты что хотел при отсутствии стекла? – спросил его Олег.

Костя попытался тронуть несуществующее стекло, но рука его прошла дальше во тьму.

– Тьфу ты, и правда стекла нет, – сказал он и посмотрел на лавку. – Вот пропасть.

В метель, сейчас уже сходящую на нет, сюда попало довольно снега, когда же состав готовили к дороге, то включили обогреватели; снег растаял и образовал основательную лужу; в неё-то и сел наш доблестный водитель.

Спасатели, я и Злата засмеялись в голос. Даже Костя, и тот смеялся, но вагон всё же решили сменить, ведь замерзать нарочно не стремился никто.

Мы прошли в первый вагон от головы состава. Все стёкла оказались на месте, вот только ни одной живой души, кроме нас, как и в предыдущем.

– Ты не находишь странным, что и здесь никого нет? – спросила меня на ушко Злата.

– Нет, – ответил я, – наверно они все в последнем вагоне. Вместе ничего не страшно.

Ответом моим она удовлетворилась.

3

Часам к девяти, когда за окном было по-прежнему темно, я начал беспокоиться.

– Странно, – сказал я вслух, – почему до сих пор не светает?

– Дурачок, – нежно промолвила Злата, – мы уже почти во власти полярной ночи. Тут, если и светает, то очень поздно и на весьма короткое время.