В. Т.: Фрилансер

– Привет!

– Привет! – ответил Джонни приветливо и тоже улыбнулся.

Девчонка выскочила на улицу и захлопнула подъездную дверь.

Темно. Джонни прислушался. Не только глаз выколи, но и уши. Прислонился к стенке у лифта. Если кто-то войдет, Джонни сделает вид, что заходит в лифт или выходит из лифта или ждет лифт. С собаками же долго не гуляют, как бы собакам не хотелось гулять долго. Джонни закрыл глаза.

Время идет медленно, но проходит быстро.

Писк домофона. В приоткрывшуюся дверь протискивается голова болонки, потом и сама она входит не спеша. Девчонка не видит Джонни, если со света в темноту-то. Дверь захлопывается. Когда не горит лампочка, днём здесь всегда ночь. Болонка лает. Девчонка понимает, в подъезде кто-то есть. Рядом. Совсем близко. Шаги. От страха она вжимается в стену. Она хочет закричать, но голос не слушается, девушка не может издать ни звука, её бьет дрожь. Она уже различает фигуру Джонни. Фигура приближается. Болонка не лает. Чуя беду, прижав уши и согнув задние лапы, собака прячется за хозяйку, липнет к стенке и тихо скулит.

***

Раз набрала, другой. Не отвечает. Возможно Джонни у Дениса. В кафе музыка и голоса, а телефон на беззвучном, Джонни не слышит. Даже не позвонил, не рассказал про фотосессию, ну, почему так!

Кэрол выключила компьютер. В гардеробе у неё вообще нет белого. Вся одежда в мягких черных тонах и темных. И сиреневых. Есть красный свитер и оранжевые майки, зелёного много и синего. Но белого, который полнит – вообще нет. Порывшись в шкафу, Кэрол выкатила из дома.

***

С Денисом она знакома через Джонни.

Пришла как-то без звонка, а там Дэн. Смутилась, ведь Джонни предупреждал: «Явишься без звонка – не открою!». А она не позвонила. Но, Джонни открыл сразу.

Кэрол не понимает, что может связывать Джонни и Дэна. Интересы не совпадают, интеллект не пересекается. Разница в возрасте – целых семь лет, Денису всего 23. Не в пример самой Кэрол, которая ровесница.

***

До чего же солнце жжёт! До чего же в прохладе кафе хорошо.

Она вошла и осмотрелась. Джонни нет. В прохладе кафе хорошо, но не ей. Джонни не перезванивает. Он и раньше пропадал. Всё, как всегда. Но, в этот раз плохое предчувствие. И нарастающая тревога. И возрастающее напряжение. Саспенс. Классика жанра.

***

Те, кто, как и Кэрол в центре, ещё не знают, что тучи, сговорившись, взяли город в плотное кольцо. На окраинах уже шпарит ливень, кольцо сжимается вопреки смыслу физики. Подминая за районом район, кольцо подбирается к историческому центру, готовясь удушить его голодным удавом. Но, подойдя вплотную к крепостным стенам старого города, грозовая петля остановилась набраться сил перед штурмом последнего рубежа. Стихия ждала команды.

И команда грянула: гром, молния, атака!

Револьверные пули-капли и автоматные очереди-струи долбили по крышам, не пробивая, но, и надежды не теряя.

Прикрываясь щитами крыш, город стойко держал оборону. Но, садануло градом, и всё задрожало. Дрожали оконные стёкла и ветви деревьев, сирены автомобильных сигнализаций наводили ужас на воробьев, дрожащих под навесами. И, лишь крыши-инструменты радовались, озвучивая небесную атаку. Невиданным по огромности своей оркестром, они исполняли кантату светопреставления.

***

Пора идти, но куда в такой ливень. Денис предложил повторить кофе, Кэрол попросила воды. Денис принёс воду, сел рядом. Посетители обслужены и терпеливо ждут конца потопа.

– Сколько тебе учиться, Ден?

– Четыре года.

– Поздновато начал.

– Тётка настояла. У меня богатая тётка, бездетная, всё мне завещала.

– Повезло.

– Говорит, после её смерти я деньги профукаю, квартиру промяукаю и останусь у разбитого корыта с кривым коромыслом.

– Она фольклорист?

– Лингвист.

– Славист?

– Специалист по культурологии языка. Хочет, чтобы я получил профессию. Ну, я и пошел на юриста.

– Почему не на языковеда.

– Охренела. Какой из меня языковед.

– А какой из тебя юрист.

– Никакой. Жду, тётка умрет, деньги оставит. Болеет. Скоро уже.

– Но, в жизни чем-то надо заниматься, Дэн.

– Надо. Сексом.

Дождь закончился вдруг. Но, тишина продержалась недолго.

***

Редакция «Мегаполиса» расположена на девятнадцатом этаже ещё более высокого дома. И сорок лет назад, в год постройки украшением города здание не стало. Сегодня же оно напоминало солдата, умирающего в медсанбате. Стены облупились, а грязные швы похожи на ржавые бинты, которыми неумелые руки юной санитарки обмотали его смертельные раны.