Виктор Лаваль - Подменыш

Пообедав, они аккуратно поставили тарелки в раковину, потом обошли ребенка так, словно это медвежий капкан, на цыпочках покинули кухню, и Аполлон выключил свет. Правильно ли разрешать ребенку спать в детском кресле, которое стоит на полу в кухне? Какой может быть от этого вред? С другой стороны, Брайан родился в остановившемся в тоннеле поезде Линии А. Они отправились в спальню, оставив дверь открытой, чтобы услышать, если Брайан заплачет.

– Это самое большое расстояние, на котором он находился от нас во время сна с того момента, как родился, – сказал Аполлон.

Они забрались в постель, и Эмма повернулась на бок так, чтобы видеть ребенка. Аполлон устроился у нее за спиной и положил руку ей на живот. Потом он поцеловал ее в шею, она повернулась и поцеловала его в ответ. А еще через несколько минут Эмма и Аполлон заснули. Весь клан Кагва погрузился в сон, и тут ожил экран телефона Эммы, пришло новое сообщение. Казалось, в темной квартире открылся один яркий глаз, который через мгновение закрылся снова.

Лилиан пришла раньше, чем рассчитывала. Она собиралась приехать к семи, но оказалась на месте в шесть тридцать. Она позвонила снизу, Аполлон открыл дверь, пытаясь сообразить, как навести порядок в квартире, не убиравшейся три месяца, за три минуты, которые потребуются матери, чтобы подняться наверх. Беспорядок в кухне, в гостиной и спальне. Эмма была в душе, сам Аполлон только что оттуда вышел. Он едва не забыл, где Брайан, пока не вспомнил, что ребенок у него на руках. По крайней мере, его левая рука стала сильнее. И тут звякнул звонок, Аполлон открыл и встретил Лилиан.

Пока Эмма одевалась, Лилиан показала Аполлону свой новый сотовый телефон. Сидевший у нее на коленях Брайан тут же его схватил. Лилиан позволила ему его подержать – вернее попытаться это сделать, – но тут, едва ли не бегом, появилась Эмма и выхватила телефон из рук сына.

– Он еще слишком маленький, – сказал Аполлон.

Эмма протянула телефон Лилиан.

– Мы просто не хотим, чтобы он к нему привык слишком рано.

Лилиан присела на подлокотник дивана.

– Он слишком мал для этой штуки, а я слишком стара. Ты что, мы проведем весь вечер, играя и обнимаясь.

Эмма наклонилась и поцеловала Лилиан в щеку.

– Спасибо, мама.

– Не нужно меня благодарить. Проводить время с внуком для меня настоящий подарок.

Лилиан повернула ребенка, чтобы он оказался к ней лицом. Нравилось ли Аполлону смотреть, как его мать держит его сына? Он не мог выразить свои чувства словами, поэтому взял телефон и быстро сделал пятнадцать снимков.

– Он больше не качает головой, – сказал Аполлон, продолжая держать в руках телефон.

– Я вижу! – ответила Лилиан. – Он становится все сильнее. Но все равно еще похож на черепаху. – Лилиан снова повернула Брайана и поцеловала ребенка шесть или семь раз прямо в слабый подбородок. – Как он спит?

– Говорят, скоро он должен начать спать шесть или семь часов подряд, – сказал Аполлон. – Но я в это поверю, когда смогу сам проспать столько же.

Лилиан улыбнулась.

– Ты подстригся.

– У меня сегодня свидание, – заявил Аполлон.

Из спальни появилась Эмма, которая надела желтые серьги в форме слезинок, а ее губы приобрели рыжеватый блеск. Лилиан кивнула и ласково посмотрела на невестку. Аполлон взял жену за руку.

Они отправились в центр, чтобы посмотреть кино в Фильм-Форуме. Возможно, «Древо жизни» Терренса Малика, который стали показывать после премьеры. Они выбрали его, потому что начало сеанса укладывалось в их план, кроме того, они хотели поесть в центре. Как только они уселись на свои места, оба почувствовали себя комфортно, казалось, они вновь стали взрослыми. Не мать и отец, а муж и жена. Так продолжалось целых восемнадцать минут. Но, как только начался фильм, оба заснули. Когда они проснулись, прошел час экранного времени, Брэд Питт был плохим отцом, но почему – они не понимали. И едва ли ситуация могла измениться. Аполлон и Эмма переглянулись, их лица освещал свет экрана, и они решили, что пора уносить отсюда ноги.

Они направились в заведение на Томпсон-стрит, где подавали суши, место их первого свидания. Оба испытывали легкие ностальгические чувства, к тому же они находились в центре, так почему бы и нет? Однако из-за того, что стало прохладно, очередь в кафе растянулась на полквартала. Тогда они свернули за угол, зашли к «Артуру», где готовили пиццу на углях. Там, рядом с баром, стоял рояль, за которым сидел мужчина и не то чтобы играл, но его пальцы скользили по клавишам, извлекая какую-то мелодию. Эмма позволила себе один бокал красного вина, решив, что вечером она сцедит молоко и выльет его. Аполлон выпил оставшиеся в бутылке три или четыре бокала. Он надеялся, что он остается таким же привлекательным для нее, какой казалась она ему.