Алан Банкер - Долина скорби

Построенный в виде полукруга, Божий дом встречал их главным фасадом, содержащим в себе массивную дверь, обитую железом, шесть глухих арок, расположенных по обе стороны от входа, и ярус внешних галерей-аркад, поддерживаемых колоннами, между которых находились статуи семи воинов, взирающих на Море слез. Олицетворяя собой семь ликов Хептосида 17 17 Хептосид – Семиокий; небесный покровитель дома Бланчестеров. , воины были вооружены мечами и большими прямоугольными щитами, на которых были выдолблены семь слов: усердие, смирение, умеренность, справедливость, целомудрие, кротость и нестяжание. Наверху фронтона находились статуи черного дракона и создателей Срединного королевства – королей Аргуса и Эдмуна – первый из королей упирался коленом в спину дракона, держа на изготовке меч, а второй вонзал в горло дракона трезубец. К заднему фасаду храма, украшенному горельефом, воспевающим воинскую доблесть создателей королевства, примыкало кладбище, огороженное шестифутовой оградой из красного необожженного кирпича. Устланное белым песком, кладбище являло собой последнее пристанище настоятелей Божьего дома.

Завидев Божий дом, сир Бриан против обыкновения не повел и бровью, хотя терпеть не мог божьих слуг, называя их не иначе, как дармоедами, сотрясающими воздух пустой болтовней. Причиной тому была сутолока, творившаяся у входа в Божий дом. Служители вперемежку с горожанами, явившимися к полудню для поднесения даров Хептосиду, носились взад-вперед, походя на людей, одержимых демонами. Не меньшая суета творилась и у ограды кладбища,

осаждаемой толпой. Наседая друг на друга, люди что-то высматривали, а были и такие, что пытались влезть на ограду. Служители, находившиеся по другую сторону ограды, бранились и били людей палками. Растолкав зевак, сир Бриан пробился к ограде и, не поверил своим глазам: будто поверженные воины, взывающие к Богам о помощи, на белом песке лежали погребальные камни. Служители, те, что постарше, всячески пытались выправить камни, дабы придать им подобающее положение, но все их попытки были тщетны.

«Падут надгробья, – мелькнуло в голове Бриана, вспомнившего древнее, как Срединное королевство, пророчество. – Придет ночь, за ней другая, и взойдет Западная звезда, и восстанут души мертвых, погребенных на дороге скорби. И горе тому, кого ночь настигнет в пути, ибо тьма поглотит его с потрохами. А издохнет последний петух, то пред глазами детей саламандры предстанет войско демонов, ведомое Князем Тьмы…»

Ощутив комок в горле, он отпрянул от ограды и, работая локтями, направился к оруженосцу, не обращая внимания на тычки и ругань.

– Сир, что там? – спросил Реджи.

– Надо навестить капитана Огвула, – сказал Бриан, пропустив вопрос мимо ушей.

– Сир, мы только на той неделе были!

– За неделю, дурак, и окно может занести паутиной, а могилу сорняком и подавно.

– Как скажите, сир.

– Вот и ладно, – сказал Бриан, тяжело вздохнув, ибо каждый раз, когда навещал могилу друга, погребенного на краю леса, он уходил с тяжелым сердцем. Капитан Огвул, с которым он прошел не одну войну, умер от простуды, не протянув и недели после битвы у мыса Черепа.

Потеребив Реджи за плечо, сир Бриан улыбнулся и поспешил дальше. Миновав Божий дом, они довольно скоро вышли к Площади короля Эдмуна. Прежде на ее месте находился военный лагерь, теперь же, окруженная добротными двухэтажными домами, на которых красовались намалеванные вывески, площадь больше походила на рынок, ибо была запружена торговыми лавками, да пришлым людом, снующим взад-вперед в поисках дешевого товара и диковинных безделушек. Круглая, будто колесо, площадь напоминала солнце, лучи которого терялись в небесной синеве, но, вместо синевы была паутина из черных улочек, куда не проникали, ни крики из толпы, ни предсмертные вопли преступников, казнимых именем Ее Величества. В народе Площадь короля Эдмуна называли Площадью возмездия, ибо мало кто избегал сурового приговора трех господ. Пробравшись сквозь толпу, они оказались посреди площади, в плотном тройном кольце копейщиков. Невозмутимые, будто статуи, с равнодушием взирающие на череду дней, следующих друг за другом в бесконечном беге, они стояли с высоко задранными носами. Не будь доспехов, да копий, устремленных острием к небу, их можно было бы принять за придворных Ее Величества – столь же далеких и недоступных, как звезды в ночном небе Миддланда.

– Сир, – кивнул мужчина с пшеничными усами, восседающий за широким дубовым столом.