Наталья Тимошенко - Мертвая неделя

Матвей и Мирра улеглись на нижних полках, а Полина забралась на верхнюю. Ей не так часто доводилось ездить в поездах, поэтому уснуть под мерный стук колес не удавалось долго. Мешали и приглушенные разговоры в соседних купе, и шаги по длинному коридору, и позвякивающая где-то о стеклянный стакан забытая ложка. Только когда поезд удалился от населенных пунктов и за окном воцарилась полная темнота, Полине удалось задремать. Она провалилась в неглубокий тревожный сон, который с легкостью прервался при первой же возможности.

Полина распахнула глаза, но ничего не увидела. Небо заволокли тяжелые тучи, скрывшие убывающую луну, редкие фонари проскальзывали мимо окон так быстро, что походили на короткие всполохи и скорее раздражали, чем что-то освещали. Узкая полоска света из-под двери не подсвечивала даже пол, что уж говорить обо всем купе. Вокруг была оглушающая тишина, давящая на глазные яблоки невидимыми пальцами. И в этой темноте Полине казалось, что на нее кто-то смотрит. Ощущение было таким ярким, таким осязаемым, что волоски на теле мгновенно встали дыбом.

Не отдавая отчета своим действиям, Полина вытащила из-под комковатой подушки телефон, быстро зажгла экран и отвернула его от лица, освещая пространство перед собой. Пустое пространство. На соседней полке лежали только ноутбук Мирры, рюкзак Матвея и ее, Полинина, расческа.

Девушка посветила телефоном вниз, но и там все было спокойно. Матвей спал на спине, чуть приоткрыв рот и слегка посапывая, Мирра отвернулась к стене и свернулась калачиком. Наверное, замерзла под тонким одеялом. Лето стояло жаркое, но во сне всегда становилось прохладно.

– Матвей, – тихонько позвала Полина. – Мирра.

Ни один не отозвался. Спали они крепче Полины. Она еще раз осмотрела в тусклом свете телефона все купе. Фонарик включать не стала, чтобы яркий свет не разбудил попутчиков, но и так было видно, что, кроме них троих, в купе никого нет.

Полина повернула к себе телефон, и в то короткое мгновение, когда его свет скользнул по окну, она увидела в отражении мужское лицо. Вздрогнула, тут же снова посветила телефоном на окно. Пусто. Тусклый прямоугольник экрана отражался от мутного двойного стекла, за которым по-прежнему было темно. Посветила на дверь купе – закрыта. Должно быть, показалось. Если бы дверь открывалась, она бы услышала.

Полина легла обратно, но телефон не выключила. Сердце билось гулко и быстро, едва ли ей удастся уснуть, а лежать в темноте страшно. Интернета нет, поэтому пришлось завести одну из немногочисленных игрушек, завалявшихся в телефоне, и периодически поглядывать на окно. Лишь когда размеренное собирание разноцветных шариков в ряд окончательно сморило ее, Полина снова выключила телефон и уснула. На этот раз крепко и без сновидений.

Проснулась от того, что кто-то аккуратно тряс ее за плечо. Сначала дернулась, испугавшись, но тут же увидела перед собой лицо Мирры.

– Минут через двадцать приедем, – сообщила она. – Проводница просила сдать белье и ждать в тамбуре. Поезд там останавливается исключительно ради нас, а потому выйти нужно быстро.

Полина кивнула, и Мирра тут же исчезла.

Вставать не хотелось. За окном только-только забрезжил рассвет, сейчас бы завернуться в одеяло, повернуться к стене и поспать еще несколько часиков. Полина с рождения была совой, ранние подъемы терпеть не могла, а последние несколько лет жила исключительно ночной жизнью, не просыпаясь раньше полудня, поэтому сейчас чувствовала себя настоящим зомби. Быстро слезла с постели, сгребла ее в охапку, чтобы передать проводнице, а потом принялась торопливо складывать вещи.

Спустя ровно двадцать две минуты путешественники стояли на разбитом перроне, а поезд стремительно удалялся, превращаясь в едва различимую в утреннем тумане точку, а затем и вовсе исчез за горизонтом. Полина поежилась и огляделась по сторонам.

Место казалось совершенно заброшенным. Здесь не было здания касс, лавочек для ожидания поезда и даже фонарей. О том, что это станция, говорили только почти разрушенный временем перрон да покосившаяся табличка, на которой с трудом читалась надпись «Липники». Метрах в пятидесяти от рельсов начинался густой лес, по другую сторону насколько хватало глаз раскинулось необработанное поле, поросшее высокой травой и луговыми цветами. Ни людей, ни животных.

– И куда дальше? – поежившись от утренней прохлады, спросила Полина.

Мирра молча пожала плечами, и обе посмотрели на Матвея. Не то чтобы они признали его главным по гендерному признаку, скорее подсознательно отдали пальму первенства потому, что он родился в этих местах. И хоть он ничего не помнил и находился в таком же положении, как и они, а все-таки довериться ему было проще. По крайней мере, Полина думала именно так. Как считала Мирра, она не знала, но та возражать не стала.