Анна Бойко - Чего ты боишься?

Наклонив голову набок, словно волк или озадаченный дворовый пес, бездушный замер подле правилки со злосчастной заячьей шкуркой. Девушка мгновенно, рывком, осознала, что жить ей осталось совсем недолго. Покрывшись холодным потом, подхватилась с пола.

– Это не… нет! У меня есть разрешение!

Перстень провалился куда-то в складки кармана, она никак не могла его нащупать. Наконец, выхватила широкий, тяжеленький ободок, сунула под нос отмороженному:

– Вот!

Он внимательно рассмотрел безделушку и словно бы даже обнюхал. Произнес уверенно:

– Не твое.

– Моего деда, но его больше нет в живых!

– Не твое, – с нажимом повторил бездушный.

– Ты не тронешь спасшего тебя добровольно!

– Что за сказки? – кажется, он вновь удивился. – В уплату я исполню, если смогу и захочу, желание спасшего. Желанием может стать жизнь. А может и не стать. Как в твоем случае.

Ноги онемели от страха. Прислонившись к теплому печному боку, она жалобно и беспомощно прошептала:

– Ты меня убьешь?

– Вряд ли, – равнодушно качнул он головой и, отодвинув ее с дороги словно лавку или сундук, направился к ближайшей полке.

По-прежнему не в силах пошевелиться, Анири наблюдала за гончей великого короля. Бездушный кружил по горнице мягко и беззвучно, напоминая теперь не пса, а большую рысь. Крышки и дверцы открывались и закрывались, занавеси отдергивались, ящики выдвигались.

Обыск продолжался недолго. Скоро гость остановился напротив хозяйки и подвел итог:

– Не убью. Ты охотилась по необходимости.

– Дед говорил, вы людей насквозь видите, чего ж ты по ларям полез? – не удержалась Анири. Пережитый страх разозлил, сделал ее колючей, словно терновник.

– Видим. Если нужно, – после паузы, смерив ее изучающим взглядом, уронил бездушный.

– А сейчас не нужно?

– Нет.

– А вдруг у меня весь погреб репой забит? Или, скажем, картошкой?

– Нет у тебя погреба. И еды нет. Когда выходим?

Понятия «бездушный-губитель» и «бездушный-спаситель», «бездушный-при-смерти» и «бездушный-готов-убивать» сменяли друг друга слишком быстро. Девушка помотала головой, как будто мысли от этого могли прийти в порядок.

– А с тобой… все нормально? Кажется, ночью Вездесущий заглядывал к нам в окно…

– Бездушные не болеют, – губы гостя искривила желчная усмешка. – А Вездесущий не придет за мной никогда.

Анири чуть не сморозила глупость, но удержалась в последний момент. Бездушный не мнит себя бессмертным. Просто Вездесущий приходит только за теми, у кого есть душа. Смутившись, девушка зачастила:

– Мне собраться надо, курицу забить и приготовить. Лепешки испечь. Чего добру пропадать? И… – она запнулась, вопросительно глянула на его порты и рубаху, – наверно, стоит подобрать тебе одежду?

– А есть из чего?

Она нервно кивнула, судорожно сжимая в кулачке бесполезный перстень.

– —

Ружье бездушный не взял, зато долго и придирчиво выбирал кухонный нож и топорик. В дедовых штанах и куртке он выглядел почти человеком. Почти. Только кожа слишком бледная, волосы серые… или седые? Да взгляд, какого не бывает у обычных людей.

Вздохнув украдкой, она поправила капюшон, закинула на спину торбу со скудными припасами, одеждой и прочими нужностями. Привычно с натугой повернула притолочный запор (обычный еноты навострились открывать). Добыла из сараюшки снегоступы. Свои и деда.

Шагать по лесу в молчании было… неприятно. Бездушный не предложил забрать вещи, шел налегке, быстро, уверенно выбирая направление, не снижая скорости даже когда попадались препятствия. Одним плавным движением нырял под поваленный ствол или перекатывался через него поверху. Анири так не умела, поэтому то и дело отставала. Провожатый не оборачивался, но всегда точно знал, когда остановиться и подождать.

Вопросы теснились в голове, но заводить беседу с бездушным, который едва тебя не приговорил, не очень-то хотелось. Все-таки ближе к обеду она не выдержала:

– Почему ты оказался там, возле моего дома, совсем без ничего?

– Почему без ничего? В штанах и рубахе.

Лица не видно, спокойный голос, ни намека на эмоции.

– Тебя… ограбили?

Бездушный кашлянул как-то очень по-человечески.

– В каком-то смысле. Ограбил. Шатун. При попытке спасти его от браконьеров.

– А браконьеры, что с ними сталось? Они… мертвы?

Бездушный пропустил вопрос мимо ушей. Некоторое время шли молча, затем любопытство вновь взяло вверх над эмоциями.

– Как твое имя? – спросила Анири, пристально рассматривая маячившую впереди широкую спину в дедовой куртке.