Юлия Чеснокова - Вечная сказка

Я открыла глаза, осознав, что не свалилась с ног. Рука отпустила прут, за который взялась. Ошарашенная, я отстранилась от ограждения. Жар и холод волнами обдавали меня. Я прижала ладони к щекам. Они были мокрыми. Когда я успела заплакать? Я… я же была той девушкой, которая бежала вместе с солдатом! И я так остро ощущала боль! Я осмотрела себя, убеждаясь, что в порядке. Почему мне казалось, что я не просто знаю их, а что они — это часть меня? И Лухань… голова заболела при попытке воссоздать его лицо. Но я ведь только что его видела! Воспоминания терялись так стремительно, что стало жутко. Я посмотрела на дом, с которого всё началось. Я ведь хотела рассмотреть его получше… был ли он одним из тех разбомбленных во время войны? Тогда его отстраивали заново, хотя и не меняли изначальной задумки. Кто же был в окне? Не знаю, сколько я простояла здесь, но никто так и не вышел, а нутро по-прежнему выглядело нежилым. Не в силах противостоять бессознательному порыву, я закинула ногу на каменный фундамент ограждения и, оглядевшись, чтобы никто меня не засек за вторжением в частную собственность, принялась перебираться на территорию вокруг молчаливого особняка, манящую полуденной дремой и бликом лучей в наблюдательных окнах.

Двойные кованые двери оказались открытыми. Вернее, одна из них. Вторая не поддалась, а первая легко пошла вперед, стоило мне немного толкнуть её. Никогда прежде не входя ни в какие дома без спроса, я несмело заглянула внутрь. Там мог оказаться кто угодно, от риелторов и агентов купли-продажи, до бродяг, ищущих себе временные приюты в заброшенных зданиях. Окрикнуть кого-нибудь или лучше не привлекать внимания? Просторный зал прихожей, с недостижимыми потолками, тянущимися вниз хрустальными люстрами, был тенист, пропуская свет сквозь зарешеченные большие окна, но перед ними разрослись самшитово-тисовые нестриженные гиганты, и они не только не пропускали солнце на первый этаж в достаточной мере, но и оттеняли свет холодным зеленым цветом. Он падал на паркетную плитку, придавая ей малахитовые переливы. Вокруг властвовала старина. Широкая лестница вверх с завинченными перилами и серо-мраморными ступенями веяла прохладой. Неужели ступени, в самом деле, каменные? Я видела такое только в музеях. Наверное, тут жил когда-то кто-то богатый. А сейчас? На втором этаже виднелось больше света, и это поманило меня к себе. Я любила яркое солнце. Возможно, остались портреты или следы от прежних владельцев, фотографии или личные вещи. Я ничего не собиралась брать, лишь посмотреть. Шаги звучали до потолка цокотом подкованных копыт. Какое запустение в сонных просторах… Но в нем здорово чувствуется уединение, ради которого я убежала из дома. Побыть в тишине, никто не пристаёт и не трогает. Я поднялась наверх. Анфилада комнат налево и направо. Полуколонны с позолоченными пилястрами обрамляли стены с дорогими обоями, хотя они не везде сохранились. Похоже, что это вообще ткань. Ничего себе! Гладя отделку царской обстановки, я двинулась вдоль окон, выходящих туда, на дорогу с которой я пришла. Моё видение могло быть ошибочным. Блики, лучи или тень от листвы каштанов падали на стекла и выткали рисунок лица. Даже пыль на подоконниках была нетронутой. Единственные, кто могли пробегать — мыши. Я огляделась вокруг себя. Старинный рояль, выглядящий темным пятном, кляксой, среди мебели, накрытой белыми простынями, пустые стены и большое овальное зеркало, как восточная девушка, пытающаяся спрятать лицо, натянувшее на себя материю до середины. Только вертикально, а не горизонтально. Словно кто-то пытался стянуть её, но передумал, или отвлекся, или не сумел. Я подошла к нему нерешительно. Возник кратковременный страх, что не увижу себя в нём, но это разыгралось моё воображение и, когда я встала перед зеркальной поверхностью, то увидела своё отражение во весь рост. Разводы пыли амальгамой мутили изображение, и я подошла ближе. Сколько лет ему? Рама выглядит чуть ли не старше самого дома. Барельефные узоры с патиной. Рука сама протянулась потрогать её, когда за ней, в отражении, я вдруг увидела кого-то. Вскрикнув, я резко обернулась, надеясь, что мне показалось. Но неясное видение никуда не делось. В прозрачном воздухе, невесомо и неощутимо, словно из мельчайших частиц времени и осыпающейся штукатурки, стоял молодой человек и я, уже почти забывшая мираж на улице, поняла, что вижу перед собой того самого Луханя. Луханя, который погиб, спасаясь на войне. Оторопев и ужаснувшись, я отступила, стукнулась спиной о зеркало, испугалась и этого, забыв, что позади меня что-то есть. Я не верила глазам и принимала увиденное за голограмму. Как и она, он был трехмерным, движущимся и просматриваемым насквозь. Что за обман зрения? — Черт… — прижалась я к стене, к которой отступила. Он, парень, водил головой за моими перемещениями, и не будь он сам красивым и выглядящим дружелюбно, это всё напоминало бы кошмар. — Что здесь происходит? — Я задрала голову и осмотрела все углы в поисках проектора. Чего-то, что создавало бы данную иллюзию.