Николай Ободников - Бюро «Канун», или Ужасы Ивота

– Вам бы двух часов ночи дождаться, люди добрые, – произнес дед. – Тогда-то вся чертовщина и начинается.

– Хм, похоже, придется, – обескураженно заключил Лунослав.

– Да, ядрен батон! Луня! Это же наша первая засада! – сча́стливо воскликнул Булат. – Засадим злу по полной!

Лунослав неохотно согласился с прозвучавшим лозунгом. На том и порешили.

Лунослав и Булат оставили уазик перед бюро и вернулись в дом семьи Пимоненко незадолго до предполагаемого возвращения Шурочки. Дед Агафон отвел их в гостевую комнату, что была рядом со спальней женщины, и удалился. Булат тут же развалился на кровати и блаженно закрыл глаза.

– Эй, а кто зло стеречь будет?! – возмутился Лунослав.

– А ты со своей книжкой на что? – зевнул Булат. – Вот и бди, колдун! И мне по-своему бдеть не мешай! Когда будет надо, я все-е-ех одной левой… Э-эх!

Однако ждать им пришлось недолго. К дому подъехала машина, и задремавший Булат незамедлительно проснулся. Лунослав приложил палец к губам. Шурочка тем временем тайком прокралась в свою спальню, закрыла за собой дверь на ключ и приготовилась к своему еженощному действу, приносящему ей удовлетворение и сытость…

– Так, где-то в два часа наш выход. Врываемся, как только услышим чавканье! – напомнил Лунослав и погладил спокойный Черномикон.

– Блин, а тебе бы понравилось, если бы ты ночью «чавкал», а к тебе вломились, а? – буркнул Булат, поворачиваясь на другой бок. – Чавк-чавк, а тут нате – гости!

– Я вот не чавкаю, когда ем!

– А я и не про еду, балбес!

– Так она… она же не только чавкает! – возразил Лунослав, едва скрывая мандраж. – Она еще и выглядит по ночам как-то… необычно!

– Ха! По ночам многие выглядят необычно ! Тоже мне – новость!

Они замолчали. И вдруг в ночной тишине раздались те самые звуки, о которых говорил дед Агафон. Было похоже, что кто-то очень вкусно кушал – с каким-то мстительным и зловещим удовольствием, изредка при этом урча. С Булата сразу же сошел весь сон.

– М-да, это определенно не то «чавканье», – разочарованно заключил он, прислушавшись. – Ну что, шаман-брат, готов?

– Нет! – огрызнулся Лунослав. – Мы же собираемся ворваться к хозяйке дома – в запертую спальню!..

– …в которой она так загадочно чавкает, – важно кивнул Булат. – Ну так что – погнали наши городских?

– Фу-ух! Господи, ладно, погнали, – смирился Лунослав.

Они тихо вышли. В коридоре их уже поджидали перепуганные дед Агафон и Вика. Булат строго показал им, чтобы они держались подальше. Те кивнули. После этого Лунослав и Булат подкрались к двери в спальню, и подозрительные звуки тотчас пропали. Сотрудники бюро обескураженно переглянулись.

– Хитрая! Улики прячет! – вдруг сообразил Булат.

Он выбил ногой дверь, и они с Лунославом ввалились в спальню. Шурочка в одном халатике спокойно сидела на полу между двух зажженных свечей, не сводя хищного взгляда с ворвавшихся молодых людей. К ужасу Лунослава, ее рот и руки были перемазаны кровью. Капало даже с подбородка.

– Ну что, брат шаман, затеем переговоры с «хозяйкой дома»? – саркастически поинтересовался Булат.

– Мы со злом переговоры не ведем! – И Лунослав показал трясущийся Черномикон.

– Принято.

Внезапно Шурочка подскочила к Лунославу и ударом босой ноги выбила жуткий фолиант у него из рук. Она сейчас же закричала от боли: Черномикон обжег ее, оставив струп на бледной ступне. Однако это не остановило Шурочку, и она пнула оторопевшего Лунослава прямиком в пах. Молодой человек скрючился и тоненько запищал.

– Ядрен батон, ты… ты че так – не по-мужски?! – растерялся Булат.

Шурочка злобно посмотрела на него, и ее волосы затрепетали в потоках потустороннего ветра. Взгляд у нее стал совсем уж лихим и безумным. Из головы женщины вылезли противные рожки, зубы уродливо подались наружу, а из безобра́зного рта показался чудовищный и длинный язык с волдырями.

– Это что, чупакабра? – удивился Булат.

– Боже ты мой! Это – демон! – простонал с пола Лунослав.

– Главное, что не женщина. Значит, и колошматить ее можно по-взрослому!

Булат прыгнул на Шурочку-демона, и та по-лягушачьи лягнула его, откинув в модный стеллаж с лифчиками. Затем кошмарная женщина обхватила языком Черномикон и, поскуливая от боли, подняла его под самый потолок. Задымившийся фолиант стал недоступен для сотрудников бюро.

– Это же моя мама, дураки! – В комнату со слезами на глазах вбежала Вика. – Мама! Мама! Ты не сердись и не болей! И… и верни мне Дуську!