Марина Хробот - Берегиня сегодня

– Я думаю – сбежала так сбежала, и пес с ней. Всё равно вернётся, ей же без нашей радиации не жить. Но вы же, Аристарх Кириллович, придумали гениальный план для добывания нового лекарства. Через две недели я привезу вам новый биоматериал, детишек на первый раз думаю взять три штуки, и пока забудем про Аньку. С ней больше проблем, чем пользы.

– Хорошо, – генерал отщипнул виноградину. – Действуй, и помни, о чем мы договорились. Детдома – это хорошо, но, если почувствуешь нужные нам качества в ребенке даже при родителях, все равно вези сюда, не размазывай сопли. Только местным бабам не говори, поднимут бунт.

Лицо Лёнчика изменилось, стало самоуверенно-неприятным.

– Вот одного не понимаю. Зачем родителям урод или умственно неполноценный ребёнок? Моя мать меня, когда я еще был идиотом, терпеть не могла. Стыдилась, унижала.

Аристарх снова отпил коньяк, и его взгляд задержался на своих артритных пальцах с распухшими суставами.

– По-разному бывает. – Генерал рассматривал слоящийся ноготь на пальце, банальные рассуждения Лёнчика его мало интересовали. – Не тебе судить. Это ужасно, но я безостановочно старею.

Положив бумаги в папку, Лёнчик сел напротив генерала, взял придвинутую рюмку.

– Все стареют, это естественный процесс.

– Не зли меня, Леонид, я слишком быстро старею. Вылетаешь из Зоны завтра.

– Аристарх, – Лёнчик сложил руки поверх папки, и генерал с завистью посмотрел на его сильные руки и блестящие ногти. – Вы учтите, что ваш организм изношен возрастом и природными особенностями нашей Зоны. Тело может не выдержать. Сейчас вы получали материал от Ани и меня, и разница в возрасте составляла сорок лет. С детьми разница подойдет к шестидесяти, и неизвестно, будет ли совместимость.

Генерал побледнел, руки его дрожали.

– Ты… ты, неуч подзаборная, ты кого учишь? Меня? У меня звание академика, я хозяин спецзоны, а ты…

– А я, – Лёнчик встал, аккуратно придвинул стул на место. – Я ваше средство выживания. И если бы не моя и не Анькина кровь, вы бы загнулись еще три года назад.

Лёнчик вышел из кабинета, тихо закрыв за собой дверь.

Взгляд Аристарха опять задержался на ногте указательного пальца. Он дотронулся до него, и ноготь отпал, оголив гнойную болячку.

– Я жить хочу, Лёнчик. А на всех остальных мне… – И Аристарх плюнул на палец.

Резко встав, он достал из кармана военной куртки плоскую металлическую фляжку, из ящика стола воронку, входящую в комплект фляжки, и перелил из бутылки немного коньяка.

Пройдя по длинным коридорам, генерал дошел до отсека с надписью на дверях «Медицинский блок». Открыв цифровую дверь, Аристарх пересек приемный покой, заглянул в кабинет со сверкнувшей табличкой «Главврач».

Кабинету Геннадия и лаборатории в Зоне, отделяемым от коридора пуленепробиваемым стеклом, мог позавидовать любой исследовательский центр. И в России, и в других странах таких пока больше не было.

Основополагающие оборудование – исследование мозга и тела. Установка на исследование крови по тридцати параметрам. Десятки автоклавов, барокамеры, ламинаторы и так далее и тому подобное.

Переодетый в белый халат Геннадий смотрел на монитор компьютера, на колонку данных анализа крови сотрудников Зоны. Аристарх запросто зашел в кабинет, приложив свою магнитную карту. На него были настроены все коды дверей Зоны.

– Давно хотел тебя спросить, Гена, как ты относишься к идее перевода сюда нескольких детей?

Геннадий ввел в компьютер новые данные, и на мониторе появилась ещё одна колонка анализов крови.

– Как я понимаю, их доставка дело решенное. – Переведя взгляд с монитора на Академика, Геннадий чуть поморщился. – Дети с нужными нам медицинскими данными будут, скорее всего, с тяжелым диагнозом, и переезд сюда – их единственный шанс на нормальную жизнь… Вы меня отвлекаете.

– Работай.

У прозрачной двери Аристарх сделал глоток из фляжки.

Академик никогда не напивался, но и абсолютно трезвым после двух часов дня тоже не был. Игнорируя заключения врачей по поводу алкоголя, он провел свои собственные исследования. Алкоголь алкоголю рознь, и воздействие спиртосодержащих напитков с различными химическими, но обязательно натурального происхождения, примесями тоже разное. Лично ему триста граммов в день отличного коньяка вреда не приносили, только поднимали тонус.

Аристарх вышел из кабинета, прошел дальше по коридору и открыл двери с табличкой «Лаборатория». Помещение, особенно после кабинета Геннадия, больше походило на кладовку: сплошные, от пола до потолка, стеллажи. Стоящие на полках картонные и пластмассовые ящики, имели разнообразные наклейки: «пробирки», «личные дел санитаров», «реактивы», «бытовая химия», «тряпки половые х/б», и с прочими скучными названиями.