Дмитрий Жилкин - Автобиография НЕ йога. Субъективный Опыт

Во время перестройки, начатой Горбачевым, вслед за странными для советских людей словами – гласность и свобода, стали появляться мультфильмы от Диснея. Конечно, они были по-настоящему диковинными. Моя первая встреча с Диснеем произошла, наверное, в тысяча девятьсот восемьдесят седьмом году.

Все дети во дворе и школе знали – «в это воскресенье», будут показывать Диснея. И вот, в назначенный час двор опустел. Это сейчас во дворе можно и не встретить детей, многие не выходят из дому, просиживая за компьютером. Но в то время жизнь во дворах била ключем, и у нас было столько дворовых интересных развивающих игр, что сегодняшним детям и не снилось. И вот двор опустел. Я вместе со всеми понесся к телевизору навстречу с Диснеем. «Черный плащ» и «Чип и Дейл спешат на помощь», так назывались эти мультфильмы. Нечто невероятно красочное и красивое, по сравнению с серенькими советскими мультфильмами, бросилось мне в глаза с экрана. Но…

Просмотр закончился примерно через час, и я четко запомнил «послевкусие» от американских мультфильмов. «Какие же они тупые, эти американские мультики» – эта мысль явно доминировала в моей двенадцатилетней голове. Не смотря, на краски, внешний антураж, я бы сказал даже эпатаж, эти мультфильмы Диснея показались мне пустыми. С моральной, обучающей точки зрения – несодержательными. А когда я позже посмотрел «Том и Джерри», то был откровенно удивлен жестокости «добренького» мышонка Джерри. Который, уходя от погони кота Тома, мог так несколько раз огреть кувалдой по голове гонящегося за ним «злого» кота, что наш «хулиган» волк из «Ну, погоди!», стал казаться мне просто «славным малым»!

Но вернемся к моей любви к чтению.

Не могу сказать, что я читал «запоями», но мне очень нравилась литература как таковая. Помню, как на меня сильное впечатление произвел «Робинзон Крузо» Даниеля Дефо. И совсем не произвел Герберт Уэллс, со своей «Войной миров». Не стану долго перечислять мною прочитанное, остановлюсь лишь на том, что, на мой взгляд, вместе со сказками, оказало наибольшее влияние на формирование моего мировоззрения. Особняком поставлю: Артура Конан Дойла и Александра Сергеевича Пушкина. Даже не знаю, в каком порядке по значимости представить эти имена.

Пушкина, я, конечно, узнал раньше. И его слог, рифма, образность, красота и глубина, поражают меня, и по сей день. В творчестве Пушкина я с детства видел невероятную красоту, обернутую в мудрость. Хочу сказать, что Александр Сергеевич помог мне полюбить русскую культуру. Сейчас могу сказать, что без любви к культуре народа, частью которого ты являешься, на языке которого говоришь, трудно жить. Удивляюсь людям, которые по поводу и без, критикуют Россию. Постоянно выражение недовольства какими-то качествами общества лишь говорит об их наличии у критикующего, возможно просто в скрытой или измененной форме. Не проще ли их увидеть в себе и превзойти?

Наравне с Пушкиным, как я сказал, знаковым для меня писателем был Конан Дойл. У меня было восемь томов этого великого мастера пера. Четыре первых, это «Рассказы о Шерлоке Холмсе». Я с первого рассказа влюбился в этот литературный персонаж. Его способность сопоставлять факты, размышлять, делать далеко идущие выводы изумляла меня. И при этом Шерлок Холмс мне виделся человеком глубоко порядочным, бескомпромиссным в отношении нарушителей закона, бесстрашным. Холмс не испытывал отрицательных чувств, к тем, кто нарушил закон, совершил злодеяние. Он шел по их следу как некая неотвратимая сила, которая на порядок выше любой самой изворотливой силы, которая движет преступником. И не смотря на всю изощренность, преступник будет выведен на чистую воду, обезврежен, и передан в руки правосудия.

Холмс говорил, что головы многих людей похожи на чердаки заполненные хламом, – чего там только нет. И что его голова похожа на чердак: « На котором полный порядок, хранится только самое нужное, и все под рукой».

Так он отвечал Ватсону, когда тот искренне удивлялся неосведомленности Холмса во многих вещах, которые образованные люди того времени знали как само собой разумеющееся.

Дедуктивный метод Холмса мне казался просто мистическим. Его способность в размышлениях переходить от общего к частному, и выводить согласно строгим правилам логики достоверные заключения из посылок, меня завораживали. У меня было четыре тома рассказов о Шерлоке Холмсе, и я зачитал их до дыр.

Когда я двинулся дальше по Конан Дойлу, то с удивлением понял – не интересно. Я без восторга еще почитал что-то, и оставил это занятие. Видимо Конан Дойл для меня, это «Записки о Шерлоке Холмсе».