Array Коллектив авторов - Страхослов (сборник)

Конни начала терять терпение, и Сьюзан просто не выдержала, ей не хотелось злить сестру.

– Да, – ответила она.

– Ладно. – Конни кивнула, не улыбаясь, словно это вовсе не она сама предложила пойти в цирк, словно это Сьюзан ее уговорила и теперь перед ней в долгу.

Они пошли в парк, и Конни пустила Сьюзан к себе под зонтик – при условии, что Сьюзан будет его нести. Невзирая на дождь, в парке было полно народу, дети бегали среди лотков, шлепая по грязи.

– Можно мне сахарной ваты? – попросила Сьюзан.

Конни натянуто улыбнулась и сказала, что потом купит ей ваты, – может быть, если Сьюзан будет себя хорошо вести.

Конни заплатила за оба билета, что было с ее стороны очень щедро. Сьюзан хотела сесть ближе к манежу, но Конни предпочитала вид сверху, и спорить тут было не о чем.

Цирк назывался «Флик Баркер и сын» – и необычном было то, что в роли конферансье выступал клоун. Излучая уверенность и обаяние, он вышел на манеж: красный сюртук с фалдами, белые перчатки, белый грим. Представился, представил своего сына. Малыш весело выбежал на арену за отцом. Одет он был точно так же, но ему было около десяти лет. Выглядел он как уменьшенная копия своего отца – стоял рядом, глядя на старшего клоуна и сияя от гордости и благоговения.

Животные в цирке не выступали. Сьюзан знала, что некоторое время назад использование животных в цирке запретили законом. Она любила животных и понимала, что этот закон по сути своей хорош. Но без животных в цирке можно было поглазеть только на людей, а они никогда не бывают столь же интересны.

После каждого выступления два клоуна выходили с разных сторон манежа, радуясь аплодисментам, будто публика хлопала только им и никому другому.

– Что думаешь о представлении, Малыш Флик? – снова и снова спрашивал отец.

Маленький клоун закатывал глаза и пожимал плечами.

– Ну, не волнуйся, дальше будет лучше!

И старший клоун раз за разом принимался шутить о том, каким плохим было последнее выступление, и извиняться перед публикой. Силач, по его словам, был беглым заключенным. Движения акробата не были отрепетированы – он просто напился. Русскую гимнастку он нанял задешево, увидев ее фото в порножурнальчике. Клоун размахивал руками и гримасничал, зрители смеялись, но больше всех смеялся его сын.

Предполагалось, что это будет казаться милым. Но Сьюзан все это представлялось невероятно жестоким.

Дети в школе больше не задирались к Сьюзан. Они оставили ее в покое, когда она обогнала по росту своих одноклассников, стала высокой и плотной. После того как Клер Харди зашла в своих насмешках слишком далеко, Сьюзан не сдержалась и так сильно ударила ее по лицу, что синяки не сходили еще несколько недель. Сьюзан, конечно, наказали, ее маме написали письмо с предупреждением о возможном отчислении при повторении ситуации, но дети больше не пытались ее дразнить. И все же Сьюзан знала, как сильно они ее презирают, как называют за глаза. Знала, что они никогда не станут ее друзьями.

И те же черты она разглядела в этом клоуне. Не было в нем доброты. Хотя он делал вид, что зрители – его друзья, которым можно довериться, на самом деле он презирал их. И презирал своего сына. Не было любви в его улыбке и подтрунивании над малышом. А сын его боготворил.

Наконец Флик-старший сказал ребенку:

– Неужели тебе ничего не нравится? Может быть, хоть какое-то представление тебя порадует?

И малыш, оробев, застенчиво принялся сосать палец. А потом указал на своего отца.

– Ты хочешь, чтобы выступил я ? – с притворным изумлением переспросил Флик. – Как думаете, дамы и господа? Как думаете, мальчики и девочки? Не настало ли время для коронного представления?

Малыш Флик возликовал, и зрители поддержали его аплодисментами.

– Ну хорошо, – сказал клоун сыну, опуская руку ему на плечо. В этом жесте почти можно было усмотреть нежность. – Подожди немного, сынок. Я покажу тебе кое-что по-настоящему потрясающее.

– Ура! – воскликнул Малыш Флик.

– Этим вечером, – обратился к зрителям Флик-старший, – мы стали свидетелями зауряднейшего жонглирования, пары фокусов, которые разгадает даже ребенок, пары цирковых номеров, едва ли заслуживавших такого названия. Я поражен вашим терпением. Поражен, что вы до сих пор не потребовали вернуть вам деньги, не подняли бунт, не устроили революцию! Я благодарю вас. Вы добрые люди, все вы. Вы заслуживаете лучшего. Вы заслуживаете меня. – Он достал из кармана несколько мячиков. – Приготовьтесь увидеть кое-что восхитительное. Не три мячика. Четыре!