Дарина Грот - Александра

– Плоха – это слишком позитивный эпитет, описывающий ее компетенции, – Макс усмехнулся и поморщился после очередного глотка газировки из-за «пузырьков», ударивших в нос. – Неделю назад она без стыда, во всеуслышание, хохоча, рассказывала, что была уверена, что моляры – это те, кто красит стены и никак не могла понять, почему ее стоматолог говорит о малярах, осматривая ее ротовую полость, да еще и неправильно ударение ставит. Она несколько раз поправила его, акцентируя внимание на том, что правильно маляр, а не моляр, и стоматолог спросил у нее, дескать, вы сейчас действительно заканчиваете лечфак. Иванова гордо заявила, что так оно и есть, но несмотря на это, у нее твердая четверка по русскому языку и она абсолютно точно знает, как правильно пишется слово маляр, – Макс покачал головой, в очередной раз поражаясь рассказу, который он уже рассказывал не первому человеку.

– Чему удивляться? – спросил Слава, явно не ожидая ответа от Макса, – у нас полгруппы таких, практически дипломированные специалисты, врачи, те, кто спасает жизни, а по факту эта половина до сих пор жопу с головой путает не то, что моляры с малярами. – Слава отодвинул недоеденный суп в сторону, скомкав салфетку, бросил ее рядом с тарелкой на столе. Он злился. Его раздражало печальное осознание зловещей реальности и невозможность ничего исправить со своей стороны. А хотел ли он исправлять что-либо?

– Слишком пессимистично, – Макс снова усмехнулся, – главное, что ты знаешь все, что должен знать, что ты никого не убьешь потому, что не знаешь, где находится жопа, а где – голова.

– Да, Макс, – Святослав взглянул на друга, – вот и происходит в жизни главное то, что ты, а что остальное – плевать. Разве тебя успокаивает то, что мы с тобой знаем то, что должны, а они, – Славка кивнул на идущую мимо группу студентов с параллельного потока, – нет? Ты чувствуешь себя лучше от этого знания?

Макс молчал, понимая к чему клонит друг. Да они оба прекрасно понимали, что выпускаются из медицинского университета и получают специальность практически вершителей судьб.

– Да, – Макс снова усмехнулся, – ты прав. Мне не легче. Мне все равно, что там у других. Для меня главное, что у меня, моих близких и друзей. Меня не хватит на все человечество, чтобы думать и беспокоиться обо всем, что происходит с другими. Я могу сопереживать и сочувствовать, я не тотально безразличен, но дать им более я не могу. Я уже сочувствую тем пациентам, которые придут к таким, как Иванова или тем, кто не может отличить голову от жопы. – Макс замолчал. На его смуглом лице все еще была добрая улыбка, что-то значащая для Максима, да и для Славки. Но ни один из них не задумывался о ее значении, так как оба слишком глубоко задумались о значении слов, сказанных друг другу.

– Как Сашка? – Макс решил перевести тему. – Закрыла сессию? Все хорошо?

Славка совсем помрачнел. Его лицо сжалось, словно кожа стремилась к одной единственной точке на его лице, находящейся в середине переносицы.

Он был зол на свою сестру. За последние несколько дней она дел натворила, что до сих пор расхлебывает все семейство, а ей самой хоть бы хны. Ходит, улыбается дальше, творит свои странные деяния и говорит не менее странные вещи, от которых кровь в жилах стынет.

Конечно, уже несколько дней весь поселок, близлежащий к Москве, где у Славки был частный коттедж, обменивался слухами, что девчонка вон из того богатого домика, где врачи живут, разгуливала после грозы голая. «А сиськи-то ничего!», «А задницу видел?», «С ее фигуркой мне бы ее на ночку, я бы даже не посмотрел на то, что она чокнутая», – вот, что то и дело слышал Слава от местных парней, да и своих ровесников, работающих на тракторах в полях. «Да проститутка она!», «Конечно, денег у родителей много, вот с жиру и бесится», «Такие родители благопристойные, а дети-то!», – это то, что Славка слышал от бабок, осуждающих его сестру. Деды воздерживались, молчали, думали о своем или говорили своим бабкам, мол хватит трепаться. Если семью Славы знал еще не весь поселок, то после прогулки Саши в обнаженном виде, их семья стала известна каждому. Абсолютно. И эта популярность не играла на руку их семье. Ирину Ильиничну то и дело расспрашивали о Саше и ее поведении, подшучивали над Славкой, интересуясь доступностью его сестры. Буквально даже позавчера Святослав сцепился с одним совсем наглым шутником. Вначале словесно, а потом оба вовлеклись в драку. Славка как мог пытался доказать людям, что его сестра не такая, как они о ней думают. В такие моменты он всегда хотел сказать, что Саша – умственно отсталая, что окружение должно делать ей скидку из-за этого. Но у него язык не поворачивался говорить так о своей сестре. К тому же, ни один врач не подтвердил наличие каких-либо заболеваний у Саши. А потом он уже просто хотел, чтобы его и его семью оставили в покое, прекратили обсуждать и цеплять. Но получилось вовсе не так как он хотел. Его реакция наоборот распыляла интерес общественности.