Алексей Черемисин - Вкус вечной ночи

– Я хочу его видеть, – попросила девушка. – Если ты и правда сегодня мой добрый волшебник, то дай мне его увидеть и подари хотя бы час!

– Хочешь добиться того, что не смогли добиться опытные в пытках черти? – усмехнулся демон.

– Хочу и добьюсь!

– Ну что ж. Сегодня я буду особенно щедр и вместо часа я дарю тебе целых три!

С этими словами зеркало растворилось в воздухе, и Настя увидела скалистую узкую дорогу, что уходила в небеса. По обе стороны от нее простиралась бездна, пылающая яркими всполохами огня, а где-то высоко наверху девушка увидела крест с висящей на нем обессиленно поникшей человеческой фигурой.

Фигура показалась Насте до ужаса знакомой и, гордо вскинув изящный подбородок, девушка медленно направилась к возвышающемуся над нею деревянному кресту.

Она шла нарочито неторопливо, чтобы дать Оболенскому прочувствовать, что к нему приближается боль. Сам Люцифер ужаснулся бы, если бы смог узнать, какие мысли наполняют сейчас черноволосую голову прекрасной вампирши.

Она шла величаво и царственно, и в этот раз она точно знала, что является королевой происходящего вокруг неистово беснующегося адским пламенем бала. Ее личного бала. Ее не пугали ни всполохи огня, ни дикий вой ветра, ни рев бушующей по обеим сторонам дороги преисподней, это все воспринималось ей как праздничная легкая иллюминация.

Оболенский был прикован серебром к кресту из осины. Помимо гвоздей, которыми были прибиты к дереву запястья и стопы офицера, их, для верности, опоясывали еще и толстые цепи из того же металла, обильно сдобренные по всей длине своей многочисленными шипами.

Несмотря на то, что серебро является мягким металлом, подручные Люцифера сумели придать ему необходимые свойства, и кровь поручика, шипя, как в огне, стекала вниз к подножию креста и далее – тонкими струйками бежала по скале навстречу Насте.

Из одежды на поручике были только белые военные кальсоны, и обнаженное тело его терзали с жадностью и визгом три огромных и кружащихся вокруг креста мохнатых, черных нетопыря.

Их клыки вновь и вновь вырывали куски мяса из тела князя, но раны сразу заживали, как у мифического Прометея, и страшная пытка продолжалась вновь и вновь, как бег воды по кругу.

На голове имперского гвардейца был шипастый серебряный венец. Он очень сильно впивался в кожу, и стекающая из-под него густая кровь каким-то чудом превращалась постепенно в святую воду, что заливала собою лицо поручика и причиняла тому неимоверные страдания.

В правом боку Оболенского, всаженный в тело едва не по рукоятку, торчал отесанный грубо осиновый кол, и было удивительно, как, чувствуя осину, пронзившую внутренности, поручик исхитрялся не издавать при этом ни звука.

Завершая великолепие, на шее вампира висела добротная связка ароматного и ядреного чеснока, и даже Настя поморщилась от того, насколько удушливым был тот ненавистный всем вампирам тошнотворный аромат.

Несмотря на все причиняемые мучения, взгляд кавалергарда был полон гордости, спокойствия и странного, какого-то мудрого и печального смирения.

Настя подошла к кресту и задумчивым томным взглядом окинула тело своего убийцы. Взглянула изучающе, неторопливо и как будто бы примериваясь.

Взгляд Оболенского прояснился, и он даже криво улыбнулся девушке.

– Приветствую вас, мадемуазель! Я так и знал, что мы еще встретимся, но не думал, правда, что при таких вот грустных обстоятельствах.

– Я очень долго не могла тебя найти… – совершенно бесцветным голосом сообщила ему Настя.

– Судя по тому, что ты нашла меня здесь, у тебя у самой сейчас дела не очень. Хотя не скрою, что ты выглядишь сейчас лучше меня.

– Спасибо одному очень доброму и крайне щедрому, могущественному волшебнику!

– Да уж, мои-то дела совсем паршивые! – кивнул поручик.

Окинув снова взглядом князя, Настя медленно и с опасной, хищной грацией подошла к нему вплотную.

Взглянув в глаза вампирши, князь понял, зачем она здесь, и низким голосом произнес:

– Я надеюсь, ты по достоинству оценила мой темный дар и та овечка, что я встретил на балу, превратилась в хищницу, над которой не властно время.

– О да. Времени было достаточно. Чтобы я научилась многому… – многообещающе ласково подтвердила вампирша и медленно провела ногтем по напрягшемуся животу истязаемого кавалергарда.

Нажав чуть сильнее, она оставила на коже Оболенского глубокую и длинную окровавленную полосу, которая буквально на глазах очень быстро начала заживать.