Алексей Черемисин - Вкус вечной ночи

– Называй меня лучше добрым волшебником, – допив одним глотком бурбон, попросил девушку Люцифер. – Ты единственный человек за всю ужасную историю вечности, который был столь трогателен в своем подобном убеждении. Не скрою, что я часто вспоминаю тот момент с какой-то грустной теплотой.

– Ты так и не ответил. Оболенский был твоим посланником? Ты оскорбился на меня за мой отказ принять твой дар и решил отомстить так, сделав вампиром?

– Ну вот к чему мне такая мелочность! – поморщился демон и, встав со стула, он подошел к Насте и положил ей руки на плечи. – Оболенский был совершенной случайностью, капризом судьбы, и только она виновна в том, что он подарил тебе тогда темный дар.

– Много лет, освоившись в новой жизни, я потратила на его поиски… – опустив руки падшего к себе на талию, произнесла девушка. – Не передать словами, насколько сильно я хотела отомстить ему. И ему, и всем его возможным потомкам. Но месть моя в итоге так и не свершилась.

– У тебя была возможность отомстить потомкам! – хитро прищурился Люцифер. – Но в тебе тогда взыграла жалость.

– Что толку мстить невиновным, если убийца о том не узнает?

– Убийца ничего уже не узнает, ибо князь Оболенский пал смертью храбрых на поле боя. Это случилось во время Второй мировой войны.

– Пал смертью храбрых? Не слишком ли громкие слова для убийцы?

– Как бы ни кипела в тебе твоя заслуженная ярость, увы, девочка, но это так. После революции поручик гвардии залег на дно и много лет скитался по Ленинградским лесам, питаясь теми, кто случайно забредал в них за грибами или на охоту. Оставив пышность Петербурга, он стал отшельником и вел тихую жизнь убийцы, но все же истинный Оболенский был в душе древним русским офицером и дворянином, для которого слова честь и отечество никогда не являлись пустым звуком. Он был ярым патриотом и с большой любовью относился к русскому народу, несмотря на то, что ему приходилось периодически употреблять его представителей в пищу.

– Не очень-то вяжется с былым портретом этого франта! – хохотнула Настя. – Ну и как же он погиб?

– Произошло это за две недели до начала Ленинградской блокады. Железнодорожное сообщение было прервано, и Советская власть эвакуировала население Ленинграда, используя для этого автомобильный и водный транспорт. То была одна из последних автомобильных колонн, наполненная ужасно перепуганными и совершенно одинокими маленькими детьми. Некоторые из них лишь только-только научились ходить. Отцы их и деды были призваны в Красную армию, а матери и бабушки занимались строительством защитных укреплений в городе. Эта колонна попала тогда в немецкое окружение, детей выгнали из грузовиков и собрали в кучу, чтобы расстрелять.

– Беспощадные нелюди… – прошептала вампирша.

– Вовсю осуществлялся тогда план «Барбаросса», а он предусматривал практически полное истребление русского, украинского и белорусского народов. Когда на детей уже были направлены пулеметы, а пальцы фашистов лежали на курках, на них неожиданно набросился Оболенский. Князь понимал, что он погибнет, но он не мог безучастно смотреть на то, что собирались сделать немцы с зареванными и трясущимися детьми. Те малыши, что успели его рассмотреть, потом рассказывали, что сам Бог послал к ним ангела на помощь, ибо древний офицер был облачен в свой белоснежный парадный гвардейский мундир. Немцы тогда так и не поняли, с чем же на самом деле им пришлось в ту ночь столкнуться.

– Неужели несколько немецких солдат смогли остановить могучего вампира древности? – спросила Настя.

– Пулеметчики успели подать сигнал бедствия, и Оболенский, отправив детей в леса под руководством водителей колонны, отважно остался на месте бойни, отвлекая внимание фашистов на себя. Немцы потеряли в ту ночь около трети одного из полков, и лишь когда нацисты догадались задействовать артиллерию, этот бой был прекращен. Несмотря на то что традиционно вампиров убивают осиновыми кольями, светом солнца, серебром и святой водой, попадание под прямой артиллерийский обстрел не оставляет им никаких шансов на спасение точно так же, как и простым смертным людям.

– И все же убийца мой должен был быть наказан! – продолжала настаивать на своем Настя.

– Уже много десятилетий поручик Оболенский находится в преисподней и ежесекундно принимает полагающееся ему наказание. Правда – он оказался кремень, и, несмотря на все наши старания, князь так и не издал ни звука. Ни крика, ни мольбы, ни плача, ни стенаний.