Алексей Черемисин - Вкус вечной ночи

Схватив лежащую перед ним библию, священник забился в угол и выставил святую книгу перед собой.

– Изыди, Сатана! – заголосил святой отец, подумав, видимо, что за грехи его явился сам дьявол, дабы забрать к себе душу богослова.

Действительно, подумать так было с чего. Стоящая перед ним бледная как покойник девушка, одетая в окровавленное белое платье, с растрепанными черными волосами до пояса и непроницаемыми, черными глазами, дружелюбно сверкающая клыками в свете лампадки, к дружеской беседе отчего-то отнюдь не располагала.

– Я вовсе не Сатана, святой отец, – немного обиженно пояснила батюшке Настя.

– Изыди… Черт помойный! – немного подумав, выдал очередное предположение священник и, не дожидаясь ответа девушки, начал молиться, истово крестя ее библией. – Изгоняю тебя, дух всякой нечистоты, всякая сила сатанинская, всякий посягатель адский враждебный, всякий легион, всякое собрание и секта дьявольская, именем и добродетелью Господа нашего Иисуса Христа!

– Я вовсе и не дух и я не сила сатанинская! Я лишь заблудшая душа! – упав на колени, простерла к нему руки девушка. – Умоляю вас, помогите мне, ибо я в беде и мне некуда больше обратиться! Ведь именно вы учили меня с сестрами добродетели и смирению, а теперь вы пытаетесь отбиваться от меня святой библией?!

– Точно не злой дух? – приподняв густую бровь, недоверчиво уточнил священник.

– Вот вам крест! – подтвердила девушка, но, понятным соображениям, накладывать крест на себя она благоразумно не стала.

– Но я же лично видел тебя мертвой и даже отпевал тебя на похоронах! Как же сие возможно?!

– Позвольте покаяться вам, батюшка, после чего готова я пойти под суд Божий!

И Настя рассказала священнику все то, что с ней произошло на балу и после него. Не утаила и про убийство Густава и незнакомца с кинжалом.

Пораженный священник сидел, поглаживая бороду, а потом, приняв какое-то решение, вылил в стакан остатки кагора, разбавил водкой, что стояла под столом, выпил все это без закуски и занюхал выпитое рукавом сутаны.

Далее, поцеловав висящий на шее крест, святой отец перекрестился и произнес:

– Лишь один я вижу путь к спасению твоему, дочь моя! Зримо мне, что поселился в теле твоем дух нечистый, и надобно изгнать его древним, страшным ритуалом экзорцизма. Один я это сделать не могу, ибо надобна в том помощь и поддержка братии моей мне. О том договорюсь я завтра. А сегодня я под утро укрою тебя в подвале храма нашего, и будешь ты там в безопасности!

Доверившись священнику, Настя позволила ему проводить себя в собор, и с первыми лучами солнца она погрузилась в свой глубокий и мистический сон.

Батюшка же времени не терял и, проспав до обеда после «причастия», он сходил в торговые ряды, хорошенько там опохмелился и направился прямиком в полицию, где и выложил как есть, какой убийца спит в подвале храма. В качестве доказательства он указал служивым людям, где им найти растерзанный труп ночного насильника.

Перекрестившись с чувством выполненного долга, он понял вдруг, что хочет до заката еще кое-что успеть, и, путаясь ногами в рясе, немного пошатываясь, поспешил в собор.

Доверившись святому отцу, Настя и не знала, что это вовсе не святой отец, а самый настоящий предатель истинной православной церкви, чьи добродетели невероятно лживы и циничны.

Будучи двуличным актером, уже много лет сей нечестивый священник водил за нос все Черноземье, притворяясь истовым богословом, но на самом же деле этот человек продал когда-то душу Белиалу за долгую и сытную жизнь, помноженную на карьеру и всеобщее глубокое уважение.

Обманывая прихожан и настоящих, искренних служителей веры, отец Николай имел изрядное пристрастие к алкоголю, гедонизму и ко всяческим развратным, богомерзким развлечениям.

Постоянный завсегдатай публичного дома, он оставлял там львиную долю собранных с прихода средств, а остальную же часть денег он просаживал в домах игорных.

Чтобы об этом не стало известно горожанам, высокопоставленный поп снимал там ложу и играл исключительно с приезжими. Никогда не выигрывал и всегда на это злился, изрыгая потом хулу с проклятьями на небеса и церковь.

Всякий раз, когда вышестоящее духовенство интересовалось тратой денег, отец Николай клялся на кресте, что отдал их на благотворительность, чем с каждым днем он все больше и больше загонял свою несчастную гнилую душу в ад.

Благочестивая Настя, дитя добродетели, не могла знать, что, будучи допущенным до воспитанниц Александрийского института, поп не одну воспитанницу в нем обесчестил, и только искренне верующая дочь подполковника Жуковского не замечала никогда его скользких и непрозрачных намеков. И если знала бы она, зачем бежит сейчас сей нечестивец в церковь, она бы, конечно же, проснулась и дала бы ему отпор. Но это только – если бы могла…