Василий Попов - Власть аномалии

Егерь тоже заметил огромного ворона, взлетающего и садящегося на верхние лапы еловых деревьев, склонившихся над глухой дорогой. Слева направо, стряхивая с качающихся веток искрящийся серебристый снег. Четко перелетая с одной стороны на другую, ни разу не сбившись. Сквозь плотный темный коридор дороги пробивались редкие солнечные лучи, образуя косые светящиеся полосы. В солнечные лучи попадали лавины снега, сброшенные вороном, вспыхивая в темном туннеле дороги.

Егерь жил работой, небеспричинно считая: это единственное, для чего он создан. Призвание. Конечно, на первом месте – дочь Анна и маленький внук Марк. Они вне конкуренции. А уже потом – этот непростой обширный участок леса со скалистыми границами, с редкими опушками, многочисленными ручьями, невидимыми родниками и даже реками с водопадами.

Представители многих видов животных, птиц, пресмыкающихся и насекомых, обитающих в разных климатических условиях, встречались здесь. Такое своеобразное столпотворение. Природные явления, проявляющиеся в редких формах, в таком разнообразии и с небывалой частотой, делали это место уникальным и претендующим на звание одного из чудес света. Но эти места недоступны для обывателя из-за паранормальности.

Вьюн же только здесь ощущал душевный покой, интерес к жизни и все то, что для обычного человека является нормой. После смерти Аномалии только здесь он получал то, что давала жена ему при жизни.

Родился он в простой семье: мать – учительница физики, отец – водитель грузовика на угледобывающем руднике. Небольшой городок с населением тысяч в двадцать. Мальчик родился недоношенным, но долгожданным – счастье долго не могло найти дорогу в их дом. Мать некоторое время провела в больнице, пока малыш не добрал до нормы и не окреп. Предки лелеяли сына, и все знакомые были рады за них. Мальчик рос на глазах, удивляя не только родителей, но и медицинских работников. Дело в том, что к семилетию мальчик был развит физически как одиннадцатилетний. Умственно он не обгонял сверстников. Родителей это не пугало. Врачи, не видя сильной патологии, не беспокоились, улыбаясь на приемах переростку. Но внезапно мальчик прекратил необычный прогресс. Одногодки его догнали. Это успокоило мать с отцом и его, уже начинающего понимать, что постоянное посещение врачей не признак обычного проявления интереса.

Но странное дело, теперь одноклассники опережали его в развитии. На физкультуре в спортивном зале он с первой позиции построения по росту добрался до конца. За голову схватились как родители, так и врачи. От бессилия помочь. Люди в белых халатах, опустив глаза, разводили руками. Появились периоды депрессивной меланхолии. При этом юноша мог задуматься над самой обыкновенной вещью, как над сложным ребусом. Он напоминал в эти моменты автомобиль, забуксовавший в снегу. Потери координации, похожие на случайности: недонесенный до поверхности стола стакан, невозможность взяться за ручку двери. Иногда парень прикладывал чрезмерное усилие, когда этого не требовалось, делая это, конечно, бессознательно. Профессора не могли объяснить происходящего во время проведения обследований – результаты показывали норму. Только небольшое превышение некоторых веществ в организме. "Ямы" с отклонениями носили периодический характер. А в остальное время – это отличный парень, у которого несколько друзей, а подруги, в принципе, только из-за его странностей опасались близкого контакта.

Родители привыкли к безрезультатным возвращениям из медицинских центров, расположенных в соседнем мегаполисе. Они свыклись с отклонениями сына. Но, видимо, не до конца: мать стала приходить на работу в школу с красными, заплаканными глазами, а отец дольше задерживался в баре после работы. Это была обычная семья. В каждой семье свои шероховатости.

Некоторые вещи в доме делались из более прочных материалов и сплавов – вечно ломающиеся ручки дверей, кое-что из мебели прикручивалось незаметно для сына. И что из того, что болезнь необычная? Она не смертельная, с ней можно жить.

Ребята в шутку называли его "компрессором", "рубильником" или просто "углом" за телодвижения – пожатие руки, хлопанье по плечу и ломку предметов из обихода. Сам он был нежелательным гостем в домах друзей. На язвительные прозвища он не обижался – природа наградила его непомерной добротой, за которую он и был обожаем товарищами. Еще и тщательно обдумываемая справедливость влекла к нему. Ну и, наконец, его имя – мягкий стелящийся цветок – не отождествлялось с ним. Вьюн. Его абсолютная противоположность.