Эдвард Ли - Тератолог

— И ты… ты… ты… собираешься трахать ее? Такую вонючую?

— Ага. Мне нравится. Взгляни. — Луи покрутил светильником, направил его на Шэрон и задрал ей ночнушку. — Разве не клево, Фил?

Толстое лицо Фила залилось краской, щеки раздулись.

— Боже милостивый, — прохрипел он и отпрянул прочь. По шумному журчанию Шэрон поняла, что его вырвало в мусорную корзину.

Луи усмехнулся. Он высморкался в ладонь и намазал мокротой зияющую вагину Шэрон. Затем забрался на нее.

— Боже, от тебя дерьмом несет, — проворчал он и тут же принялся ее долбить. — Черт, меня это просто заводит!

Фил, наконец, избавился от содержимого своего желудка. Он стоял в темноте, прислонившись к стене.

— Ты — больной ублюдок.

— О, да!

— Как у тебя вообще на нее встает? Один запах на год убьет все мое половое влечение.

— Не, старик. Один раз попробуешь, потом не остановишься.

— Хотя бы в задницу трахай. А то, если залетит, будут большие проблемы.

— Черт, Фил. Она — генетический урод. Гены у нее настолько испорченные, что она и через миллион лет не залетит.

Луи продолжал долбить Шэрон, ее безжизненные конечности подпрыгивали на койке. Свесившиеся к волосатым подмышкам груди колыхались, как мешочки с ванильным пудингом.

— В ее убогой утробе ни один зародыш не выживет.

— Да? Она же как-то выжила.

Луи его уже не слушал.

— А… а… а… ты, сраная сучка! Аааа!

Его толчки, замедлившись, прекратились, и Шэрон почувствовала, как в нее течет теплая струйка.

— О, черт. Вот это кайф… — Наконец, Луи скатился с нее, тяжело дыша.

— И как часто ты это делаешь? — изумленно спросил Фил, несмотря на испытываемое отвращение.

— Раза два за ночь. Еще пара других парней на этаже делает это.

Лицо у Фила, казалось, светилось в темноте.

— Вы все — кучка больных уродов. Я никогда в жизни ничего более мерзкого не видел.

Луи усмехнулся.

— Эй, хочешь, заключим пари?

— Какое еще пари?

Луи опять покрутил светильник, направив его между потных ног Шэрон.

— Ставлю пятьдесят баксов, что у тебя духу не хватит полизать ей дырку.

Фил закачался на месте, словно от одних этих слов готов был грохнуться в обморок. — Да я скорее убью себя, чем сделаю это.

— Дилетант! — В своем белом халате, со спущенными штанами, Луи походил на безумного сексуального извращенца. Он протянул руку к бледному, зловонному телу Шэрон.

— Уверен, что не хочешь перепихнуться? Дырка — что надо, мужик.

Фил положил руку на свой круглый живот. Ответ в любом случае был отрицательным.

— Как хочешь. Я должен еще кое-что сделать.

Другой мужчина едва стоял на ногах от ужаса.

— Давай убираться отсюда, пока нас не застукали! Ты уже развлекся, идем. Что значит, еще не закончил?

Широкая зубастая ухмылка, казалось, светилась в темноте.

— Я далеко еще не закончил, братец. Хочешь посмотреть настоящую жесть? Я тебе покажу…

Желудок Фила протестующе заурчал.

— Нет, нет, нет, пожалуйста, боже, нет, — запричитал он. Но Луи, болтая пятнистыми яйцами, уже вскарабкался на койку и встал на колени. Он походил на ребенка, собирающегося толкать носом земляной орех.

— О, да, детка, — хихикнул он, широко раздвигая изогнутые ноги Шэрон. — Это лучше, чем десерт…

— Нет, нет, нет, пожалуйста, боже, нет…

— Да, старик, как большой кремовый торт…

Затем Луи, без колебаний и угрызений совести, принялся исполнять куннилингус пускающей слюни и бесчувственной Шэрон.

— Ла-ла-ла-ла-ла, — бормотал он. Звук был такой, будто огромный голодный пес пожирает груду собачьего корма.

— Как ты можешь делать это? Она же целый день писала и какала в «утку».

— Ла-ла-ла-ла-ла…

Язык Луи погружался все глубже. В какой-то момент показалось, что он пытается зарыться лицом в рыхлое, тошнотворное лоно. До Фила донеслись отчетливые хлюпающие звуки, как будто кто-то допивал через трубочку остатки молочного коктейля в «Макдоналдсе». Только в той грязной дырке не было никакого молочного коктейля. Луи жадно утилизировал свою собственную сперму.

Фил упал на колени, и его снова вывернуло в корзину. Его срыгивания напоминали по звуку засорившийся водосток. Когда в желудке ничего не осталось, он постоял еще какое-то время, судорожно давясь. С губ у него свисали нити желчи.

— Какой ты слабенький, — хихикнул Луи, причмокивая губами. — Это все равно, что есть шоколадный торт.

Он оторвался от промежности и поднял голову. Шеки у него блестели от спермы и экскрементов, вокруг рта прилипли лобковые волосы.