Марина Комарова: Сахарный череп

В прорезях нефритовой маски сверкнуло пламя.

Гневается. Оно и ясно. Я б за такое вообще убил.

– Все, что растерял, собрал Уичтли-Почтли и сложил в свой большой горшок, – невинно сказал я. – Хоть и бог обжорства, но ты ведь знаешь, очень хозяйственный. У него ничего не потеряется.

– Тиош-ш-ш-ш…

Я кинулся к Шок-Аху, сорвал ключ с шеи. Руку охватило пламенем, боль миллионами игл впилась в плоть, вкручиваясь до самой кости.

Я выскочил из храма и понесся по выжженной земле, перепрыгивая через черные кривые корни деревьев чобоа, прикосновение к которым убивает любой живой организм.

– Тиош-ш-ш-ш! – заревело сзади пламя, и я не рискнул обернуться, зная, что ничего от женщины в нефритовой маске за моей спиной уже нет. – За ним! Отобрать ключ, а тело разорвать на части и швырнуть в реку со скорпионами! Уничтожу!

Я мчался на такой скорости, что ветер свистел в ушах. Позади раздавался вой.

Шок-Аху, конечно, временами очень милая собеседница, но не тогда, когда хочет увидеть тебя бездыханным.

Выжженная земля царапала босые ступни, но сейчас не до обуви.

Деревья чобоа тянули ко мне черные ветки, будто гигантские когтистые руки, желая ухватить за горло и швырнуть в объятия защитников Дома Обсидиановых ножей.

Перепрыгнув очередное нагромождение камней, я свернул в сторону реки со скорпионами. Прекрасное место, временами даже умиротворяет, главное – не соваться туда. А то скорпионы могут не понять.

Издали река казалась живым существом, слабо шевелящимся в приглушенном золотистом свете. Десятки тысяч клешней, смертоносных жал и шипастых панцирей. Где-то я слышал, что у скорпионов не должно быть на теле шипов, но это, по-моему, просто сказки.

Дыхание стало вырываться из легких с хрипом, в правом боку немилосердно кололо. Сердце стучало в бешеном ритме, изо всех сил давая понять, что не хочет быть вырванным на вершине ступенчатой пирамиды-храма, где поклоняются Дому Обсидиановых ножей.

Я бросил быстрый взгляд через плечо.

Их слишком много. Оскаленные пасти громадных ящеров не предвещали ничего хорошего. Но безликие всадники, движущиеся рвано и жутко, и вовсе заставляли покрываться ледяным потом. Ящеры подпускают к себе только души тех умерших, которые по какой-то причине оказались во власти Дома и теперь должны выполнять за своих господ самую грязную и кровавую работу до окончания Долгого Счета Дней.

Я перекинул ключ в другую руку. Ладонь снова опалило, но уже не так. И снова помчался к реке со скорпионами. Если знать, где находится незримый мост, то можно и реку перейти, и добраться до места, над которым в Оутле стоят Пирамиды Мертвых. А там уже проблем не будет… Не должно быть.

Чтобы отыскать место, где начинался незримый мост, пришлось вскарабкаться на холм, ободрать в кровь руки и ноги. А потом, не теряя времени, кинуться вперед, закрыв глаза.

– Выручай, Шибальба, – шепнул я еле слышно, прижимая к сердцу руку с ключом.

Жар прошел по телу, окатил волной живого огня. Я ударился о твердую поверхность и охнул.

Преисподняя заботится о своих постояльцах. Правда, весьма своеобразными способами.

За спиной снова раздался вой. На этот раз – злобный и разочарованный.

Я открыл глаза и едва сдержал крик. Подо мной угрожающе щелкали клешнями скорпионы, слышался стук шипов о панцири и странный шелест, который нельзя повторить человеческим горлом.

Сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Так, спокойно. Незримый мост на то и незримый, чтобы его глазами нельзя было увидеть. Нужно верить, что, делая следующий шаг, твоя нога найдет твердую опору. Не так сложно, но не всегда выполнимо. Сколько смельчаков гибло тут, в ужасе теряя веру и падая прямо к скорпионам.

Я поднялся. Только сообразил, что скулу саднит. Вытер тыльной стороной руки, глянул – кровь. Поморщился. Неудачно упал, ну и ладно.

Ящеры и их всадники остановились у холма. Звери сюда не сунутся: они со скорпионами не находят общего языка, а ужином становиться не хотят. Всадники… какое-то время я завороженно следил, как они слезают с ящеров. Обмениваются дергаными жестами, о чем-то договариваясь. Слов у всадников нет – нечем их сказать. Потом все посмотрели в мою сторону.

Так, не стоит затягивать. Я сделал глубокий вдох и быстро пошел по мосту, стараясь идти прямо и не смотреть по сторонам. Мост есть, мост есть… Необязательно его видеть, чтобы идти. Мост есть…

Нога начала проваливаться, словно опора под ней таяла льдом под ярким солнцем. Вдоль позвоночника пронеслась обжигающая волна страха.