Лиза Смит: Дочери тьмы

Временами ее переполнял благоговейный страх и... такое томление, что казалось, она сейчас разорвется на кусочки.

Сейчас Мэри-Линетт могла позволить слезам катиться по щекам: вокруг не было ни души, и не надо было даже врать про аллергию. Некоторое время она просто сидела, вытирая нос и глаза рукавом футболки.

«Ну все, хватит. Успокойся, – сказала она сама себе. – Похоже, ты просто чокнутая».

И зачем только она подумала о Джереми?! Лучше б она этого не делала. А теперь Мэри-Линетт уже не могла не вспоминать, как он пришел вместе с ней наблюдать затмение. В его обычно спокойных карих глазах сквозило волнение, казалось, он на самом деле интересуется тем, что видит, и каким-то непостижимым образом все понимает.

«Я здесь одна, кто знает тайны ночи», – романтично пропел тихий, сентиментальный внутренний голос, заставляя ее заплакать вновь.

– Да уж, это точно, – цинично ответила ему Мэри-Линетт.

Она потянулась к пакету с чипсами, который держала под складным стулом. Когда жуешь чипсы, романтические чувства моментально улетучиваются.

«Теперь Сатурн», – подумала она, стряхивая с пальцев липкие оранжевые крошки. Эта ночь в самый раз для наблюдения Сатурна: его кольца приняли почти вертикальное положение.

Мэри-Линетт спешила, так как в 23:16 должна взойти луна. Но прежде чем направить телескоп в сторону Сатурна, она бросила прощальный взгляд на Лагуну. Даже, скорее, к востоку от Лагуны, пытаясь разглядеть скопление слабо светящихся звезд. Она знала, что оно там есть, но не видела его. Ее зрение было не настолько острым. Если бы у нее был телескоп помощнее... или если бы она жила в Чили, где воздух сухой... или могла бы подняться над земной атмосферой... Тогда у нее был бы шанс. А так... Одним словом, человеческий глаз на это не способен. Зрачок человека не может расшириться больше чем на девять миллиметров. С этим ничего не поделаешь.

Но как только Сатурн оказался в ее поле зрения, фермерский дом внизу осветился мощным светом. Обычно ночью горела лишь маленькая лампочка над крыльцом, а теперь ярко сиял газовый фонарь у сарая. Вся задняя часть усадьбы была освещена будто прожектором.

Мэри-Линетт в недоумении оторвалась от телескопа. На самом деле этот свет не мешал ей: Сатурн и его кольца, которые этой ночью тонкой серебряной нитью перерезали центр планеты, все равно были видны. Но все же это странно... Миссис Бердок никогда не зажигала ночью свет во дворе.

«Это девушки, – вспомнила Мэри-Линетт. – Племянницы. Они, должно быть, приехали, и тетка показывает им свой дом». Ей стало любопытно, и она рассеянно потянулась к биноклю. Это был хороший бинокль, «Селестрон алтимес», гладкий и легкий. Она разглядывала в него все – от таинственных небесных объектов до кратеров на Луне. А сейчас он в десять раз увеличил заднюю часть дома миссис Бердок.

Однако миссис Бердок нигде не было. Мэри-Линетт хорошо видела сад, сарай и загон, где миссис Бердок держала своих коз. И еще она видела трех девушек, хорошо освещенных газовым фонарем. У одной были каштановые волосы, у другой – золотистые, а у третьей – того же цвета, что кольца Сатурна, – серебристого: такой свет излучали звезды. Девушки тащили что-то, завернутое в пластиковый мешок, здоровенный черный мешок для мусора, если Мэри-Линетт это не померещилось. Ну, и что же они делают с ним во дворе? Кажется, зарывают в землю.

Та девушка, что пониже ростом, с серебряными волосами, орудовала лопатой. Из нее вышел бы неплохой землекоп! За несколько минут она уничтожила большую часть ирисов миссис Бердок. Затем ее сменила девица среднего роста, с золотистыми волосами, потом настала очередь самой высокой, темноволосой.

Вместе они подняли огромный сверток – на вид он был более пяти футов длиной, но казался очень легким, – опустили его в яму и стали засыпать.

«Нет, – сказала себе Мэри-Линетт. – Нет, это же смешно! Не сходи с ума. Должно же этому быть какое-то логичное, совершенно простое объяснение».

Вот только именно оно ей в голову и не приходило.

Нет, нет и нет. Это тебе не «Окно во двор», и мы не в «Сумеречной зоне». Они только что закопали... нечто. Нечто... самое обычное.

Но что еще, кроме трупа, могло быть неподвижным и длиной чуть больше пяти футов? Что еще заворачивают в пластиковые мешки перед тем, как закопать?

Сердце Мэри-Линетт бешено билось. Что-то еще... Я что-то забыла... Ах да, где все же миссис Бердок?

Мэри-Линетт чувствовала, что утрачивает над собой контроль, а она этого терпеть не могла. Руки у нее так сильно дрожали, что пришлось опустить бинокль.