Лиза Смит: Дочери тьмы

Царство Ночи…еще никогда любовь не была такой пугающей…

Царства Ночи нет на географической карте,но оно существует,существует в нашем мире. Оно окружает нас со всех сторон. Это тайное общество вампиров,оборотней,колдунов,ведьм и прочих порождений тьмы,которые живут среди нас. Они красивы и опасны,их неудержимо тянет к людям,и никто из смертных не в силах устоять перед ними. Твой школьный учитель,твоя задушевная подруга или друг могут оказаться одним из них.

Законы Царства Ночи позволяют охоту на людей. Они позволяют играть их сердцами и даже убивать их. Для обитателей Царства Ночи есть только два строжайших запрета:

Не позволяй людям узнать о существовании Царства Ночи.

Никогда не влюбляйся в смертного.

Эта книга рассказывает о том,что происходит,когда эти законы нарушаются.

– Ровена, Кестрель и Джейд... – произнесла Мэри-Линетт, когда они с Марком проходили мимо старой викторианской фермы.

– Что?..

– Ровена, Кестрель и Джейд. Так зовут девушек, которые скоро сюда приедут. – В руках у Мэри-Линетт был складной стул, поэтому она лишь кивнула головой в сторону дома. – Это племянницы миссис Бердок. Ты что, забыл? Я же тебе говорила: они приезжают к ней жить!

– Что-то не припомню, – буркнул Марк, поправляя на плече телескоп. Они с Мэри-Линетт взбирались на холм, поросший толокнянкой. Краткий ответ означал – Мэри-Линетт хорошо знала своего брата, – что он испытывает сильное смущение.

– У них прелестные имена. И сами они, должно быть, очень милые девушки. Во всяком случае, так говорит миссис Бердок.

– Миссис Бердок чокнутая.

– Нет. Она просто странная. А вчера она мне сказала, что все ее племянницы – писаные красавицы, что они великолепны, каждая по-своему. Думаю, миссис Бердок преувеличивает, но она в этом убеждена.

– Тогда им нужно не сюда, а в Калифорнию, – как всегда, пробурчал себе под нос Марк, – позировать для модных журналов.

Наконец они добрались до вершины холма.

– Где тебе поставить телескоп?

– Прямо здесь.

Мэри-Линетт опустила складной стул, слегка утоптала землю, чтобы ровно установить телескоп, и, как бы между прочим, сказала:

– Знаешь, я подумала, может, нам прийти сюда завтра и познакомиться с ними... ну, хотя бы просто поздороваться...

– Может, хватит? – резко оборвал ее Марк. – Я сам могу о себе позаботиться. Если я захочу встречаться с девушкой, то познакомлюсь с кем-нибудь сам, без твоей помощи.

– Ну ладно, хорошо-хорошо. Поосторожней с окуляром, пожалуйста...

– И что, по-твоему, мы им скажем? Добро пожаловать в Вересковый Ручей, где никогда ничего не происходит? Где койотов больше, чем людей? Где единственным развлечением являются мышиные бега в баре «Золотой ручей» по субботам?

– Ну ладно тебе, успокойся... – вздохнула Мэри-Линетт.

Она взглянула на младшего брата. Он стоял на вершине высокого холма, освещенного последними лучами заходящего солнца: здоровый загар, румянец на щеках... Его черные волосы блестели так же, как у Мэри-Линетт, и глаза были такими же синими и ясными, а взгляд таким же живым. Сейчас просто невозможно было себе представить, что в жизни Марка был хоть один печальный день.

Однако в детстве Марк ужасно страдал от астмы и был худеньким – кожа да кости. Каждый вдох давался ему с трудом. Когда ему было всего два года, он, борясь со смертью, почти целый год провел в кислородной палатке. Мэри-Линетт, которая была старше Марка всего на полтора года, каждый день спрашивала родителей, вернется ли когда-нибудь ее маленький братик домой.

Ему выпало на долю тяжелое испытание. Малыш был в этой палатке совсем один, даже мама не могла его погладить по голове или поцеловать. И это не прошло бесследно. Домой он вернулся робким и пугливым, все время цеплялся за мамину руку, долго не мог заниматься спортом, как другие дети. И хотя все это было давным-давно (в этом году Марк перешел в старшие классы), он по-прежнему робел, а если его «доставали», мгновенно вспыхивал и мог наговорить лишнего.

Мэри-Линетт хотелось, чтобы одна из приезжих девушек ему понравилась, чтобы он стал более раскованным, уверенным в себе. Может, ей как-нибудь удастся это устроить...

– О чем ты задумалась? – подозрительно спросил Марк.