Василий Попов - Нелюди, противостояние – 2. Пряное послевкусие победы

– У-у-у… – Сергей, глядя на разведённые в стороны руки напарника, натягивает на себя холодную «угловатую» одежду. – Капитан Никитин. А в чем, собственно, состоит распоряжение?

–Поступаете непосредственно в мое подчинение. – Девушка (а это оказалась именно девушка), скинув дубленку, показалась Никитину болезненно бледной, но с яркими синими, выразительными глазами, схожими с васильками в поле. – Дело на особом контроле, утечка информации приравнивается к разглашению государственной тайны и предательству в военное время со всеми вытекающими отсюда… последствиями.

Больше всего на свете Сергей Никитин, боевой летчик, «мечтал» работать под руководством представительницы слабого пола. Он растерянно взглянул на Комова – тот пожал плечами в ответ.

– Может, чая? – промямлил, хмурясь, хозяин комнаты.

– Угощайте, капитан. – Девушка усмехнулась, рассматривая фотографии воздушных асов на стене. – Чего уж там…

Поникший Никитин разлил чай и положил плитку шоколада на стол.

– Ого, – пропела девушка, ломая шоколад и запивая его маленькими глотками горячего, землею пахнущего напитка, – вот это я понимаю, шик!

Нетленный образ Эллочки Людоедовой из школьной театральной постановки «Двенадцать стульев» на секунду выплыл из воспоминаний Никитина. Он прокашлялся, отгоняя навязчивую иллюзию, и осторожно поинтересовался:

– А вы, простите, по званию кто?

– Лейтенант я. – Девушка переводила взгляд своих веселых глаз с одного мужчины на другого. – Ефимцева, для вас – Ксения Павловна.

Никитин – офицер с семью боевыми наградами разных степеней, несколькими раскрытиями сложных послевоенных преступлений и задержаниями опасных преступников – попал в подчинение девчонки, ниже его по званию, но выше по статусу в «органах».

«Отличное утро, капитан!»

– Да ладно, Сергей Никитин, расслабься ты… – Ефимцева подмигнула ему весело, допивая чай. – Ну какой из меня начальник, сам посмотри? Я к вам прикреплена как консультант по одному очень важному делу.

Никитина с выдохом отпустило. Он снова почувствовал себя на высоте.

– Я так и знал. – Никитин, срывая с вешалки пальто, забывает моментально про существование девушки в погонах. – Что там за дело, Гриша?

– Убийство возле Витебского вокзала. – Комов растерянно поднялся, глядя на окрыленного напарника. – С особой жестокостью и действительно… на контроле особого отдела.

– Разберемся. – Никитин поправил кепку перед зеркалом. – Особый отдел, особая жестокость, мы сами – особые!

– Да приземлись ты, капитан! – Фраза, произнесенная девушкой, остановила его у двери. – Паришь в облаках, как птица… Забыл, что самолет твой сбит уже давно?

– Что? – Никитин развернулся к говорящей всем телом, мельком взглянув на опускающего глаза Комова.

– В моем ты, моем распоряжении… – Девушка, одеваясь, положила на стол подтверждающую бумагу. Стерлась с лица улыбка, в глазах огоньки гнева вместо девчоночьего веселья. – Так хотела посмотреть на тебя во всей красе, а то ты клевал носом, словно сбитый в небе «ястребок».

*

Картина перед глазами Никитина предстала ужасная. Летчики фактически не видят результаты своих боевых действий. Смерть для них – некая абстракция. Кровь – редкость на своем раненом теле или на телах товарищей. Госпиталь во время ранения. Остальное – вспышки разрывов на поверхности земли, горящие в небе самолеты врага или машины однополчан. Ни оторванных конечностей, ни окровавленных, порой обезглавленных тел, никакого кровавого месива…

– Что за…!? – Ком от увиденного, подкативший к горлу, Сергею едва удалось сдержать.

Девочка, лежащая на столе в неестественной позе, была похожа на выложенный символ или принесенную чему-то или кому-то жертву: конечности вытянуты вдоль тела, точнее, левая нога и рука. Правая же нога согнута, и ступня ее возле колена левой ноги, и правая рука вытянута в сторону. Линии прямые, словно на чертеже. Уголки губ на лице девочки слегка приподняты – эффект улыбки.

– Символ какой-то? – Голос Комова пришел издалека. – Иероглиф?

Рядом щелкал камерой фотограф, прикрывая рот рукой.

Плоть с жертвы частично срезана. Кровь на белой скатерти подтеками. В треугольнике, созданном правой ногой, свечка. Догоревшая до конца.

– …Срезы выполнены острым ножом – таким срезают филейную часть, – донесся монотонный голос эксперта, – разделывая туши. Судя по кровоподтеку, рана в сердце смертельная, она, в принципе, и привела к летальному исходу… Несколько ссадин на шее и предплечье правой руки, возможно, результат борьбы. У меня пока всё.