Питер Страуб: Мифическое путешествие: Мифы и легенды на новый лад

В большинстве древних мифов непременно найдется некое солнечное божество. Многие из них человекоподобны и ездят по небу верхом либо в колеснице. Обратившись к мифам восточных славян, Екатерина Седиа в «Симаргле и рябиновом дереве» рассказывает нам о некоем смертном: умерев, он становится стражем небес и должен со всех ног бегать за колесницей бога солнца. Когда же он освобождается от этой обязанности, у него появляется время влипнуть в беду.

«Десять солнц» Кена Лю – еще один научно-фантастический миф. Но те же самые элементы вы отыщете во многих древних сказаниях: и пытливого героя, не желающего принимать на веру общепринятую точку зрения, и его помощника, обладающего особым даром, и загадку-проблему, с которой необходимо справиться.

Ни одна мифология не обходится без образов незамужних девиц. Обычно они прекрасны, юны и – если, конечно, не в родстве с богами – абсолютно бессильны. Иногда они продолжают «жить долго и счастливо до конца своих дней». Иногда – нет. А иногда, подобно заглавной героине рассказа Женевьевы Валентайн «Безрукие девы американского Запада», становятся легендой еще при жизни, существуя на свете во плоти.

Чудовища и лабиринты – символы впечатляющие. С одним подобным набором мы уже сталкивались, но «Услышишь вопль ее, дай ей меду» Марии Дэваны Хедли – совершенно иная история.

Я упомянула чудовищ? Рассказ Джона Ширли «Чжуинь», единственное ранее не публиковавшееся произведение в этой антологии, – откровенно пугающая сказка о таковых. Оригинальное змееподобное небесное божество из Китая (известное нам как Дракон-Светильник), вдохновившее автора, может выглядеть весьма и весьма устрашающе, но на самом деле бояться его ни к чему. Согласно «Шань хай цзин», то есть «Каталогу гор и морей»: «Когда смотрит [он] – наступает день, закрывает глаза – опускается ночь. Выдохнет [воздух] – наступает зима, вдохнет – начинается лето. Не пьет, не ест, не дышит. А если вздохнет – поднимется ветер… Гао Ю в комментарии добавляет: “Дракон держит светильник, чтоб освещать Великую Тьму”». [4] Цит. по: Каталог гор и морей (Шань хай цзин) / Пер. Э.М. Яншиной. М.: Наталис, Рипол Классик. 2004.

Как объясняет Рэйчел Поллак: «К созданию истории “Бессмертного Змея” меня подтолкнуло очень древнее сказание, опубликованное некогда, еще в двадцатом столетии, мифографом Лео Фробениусом… ну, а “руины Каша”… в древности Каш действительно существовал, и место его расположения в Африке точно известно. Современное название этой местности – Дарфур».

Завершает наши путешествия рассказ Сони Тааффе «Волк в Исландии – дитя лжи». Основан он на еще одном из скандинавских мифов. Возможно, здесь будет уместным упомянуть о том, что сам Дж. Р. Р. Толкин признавал, сколь сильно повлияли на его творчество мифы народов Северной Европы. Его работы приобрели такую популярность, что поначалу весь жанр фэнтези состоял из подражаний Толкину практически целиком. Элементы германской и скандинавской мифологии до сих пор нередко встречаются как в фэнтезийных произведениях, так и в бессчетном множестве видеоигр и ММОРПГ.

Впрочем, довольно картографии. Надеюсь, «Мифические путешествия» доставят вам удовольствие. Ну, с богом! А может, и нет…

Пола Гуран

Писано в Тюров день[5] Тюр (также Тир или Тиу) – в германо-скандинавской мифологии однорукий бог чести и войны. Тюров день – вторник.месяца ноября, лета 2018-го

Теплые месяцы года Эвдора Хейл проводила с матерью, в Белладонне, а холодные месяцы – в Затерянном Озере, с отцом. По крайней мере, так уж ей довольно долго казалось. Теперь-то, когда Эвдоре почти исполнилось тринадцать, она понимала: неважно, зима сейчас или лето – просто до Белладонны солнцу добраться куда проще, чем до Затерянного Озера. Кое-какие части света нелегко отыскать даже солнечному лучу. Порой Эвдоре думалось, будто во всей стране между этими двумя городками не ездит больше никто, кроме нее. Вагон неизменно оказывался пуст, и единственным попутчиком Эвдоры за всю поездку – продолжавшуюся, как-никак, целых полдня – оставался билетер в железнодорожном мундире. Когда же она добиралась до нужной станции, мать или отец встречали ее на платформе, где, кроме них, тоже не было ни души. Надо полагать, здесь и рельс-то не убирали разве что из уважения к прошлому – к тем дням, когда люди еще не бросили разъезжать из одного городка в другой.