Елена Григорьева - Байки чащобы

Вот и сегодня дети засиделись допоздна, подклеивая к нему новые башни со шпилями и хитрые пристройки, вырезанные из картонок, найденных чуть ли не на помойке. Коле даже удалось смастерить и торжественно водрузить в середину его внутреннего двора крытую грузовую повозку.

Мальчик уже начал задумываться о том, из чего бы сделать лошадь, и тут в животе у него громко заурчало. Коля посмотрел в окно. Там всё стало ярко-синим, с прожилками снежных вихрей, которые сдувал с крыши здания вдруг поднявшийся ветер.

– Я обед взяла, – сказала Надя. – Правда, только гречка с луком…

– У меня тоже есть, – подхватил Коля. – Давай поедим. Как раз чуть-чуть и согреемся.

Когда они поужинали, уже совсем стемнело. Дети едва различали друг друга. Но свет они не включали. Электричество-то здесь было – к пологому холму, на котором одиноко стояла школа, тянулись провода от проходившей рядом ЛЭП. Но время было позднее, суббота. Дядя Ваня уже оставил свой пост: закрыл школу до понедельника, а перед этим опустил все выключатели в главном электрощитке.

– Ну всё, пора… – неуверенно сказала Надя. – Дядя Ваня уже точно ушёл. Хорошо, что мы заперлись, а он кабинеты не открывает! И одежду в раздевалке не заметил… А ты смотри, какой ветер! – девочка поёжилась, глянув в окно, за которым свистала вьюга. – Мы и за час не доберёмся.

– Да, – ответил Коля. – Собирайся. Я возьму ключи.

Учебные классы редко запирались, но в этом кабинете стоял старенький телевизор с трубчатым кинескопом и кассетный видео-проигрыватель. Конечно, такую ценность не доверили бы Коле, но Наде Марья Сергеевна оставляла ключи без вопросов, лишь изредка напоминая, чтобы та потом прятала их за стеклянный шкафчик на вахте. Парадные же двери школы были снабжены крепким врезным замком, открывавшимся как изнутри, так и снаружи. У классной руководительницы был ключ и от него.

Дети наощупь сложили учебники с тетрадями в портфели, поворошили на всякий случай потухшие угли в печурке. Надя даже умудрилась ополоснуть банки из-под обеда. У выхода из классной комнаты стояла раковина с простым рукомойником. Воды было много: видимо, раз всех отпустили домой до обеда, у одноклассников не появилось повода мыть руки.

Друзья вышли из кабинета. Слабый отсвет луны едва пробивался сквозь вьюгу к окошку в конце коридора, а справа и слева тянулись ряды запертых дверей кабинетов. Темень здесь стояла ещё гуще, чем в классе.

– Посветить? – спросила Надя, доставая маленький фонарик («от маньяков», как называли его дети, но он, к счастью, не подтвердил своего назначения и служил скорее для того, чтобы не утонуть в сугробе).

– Не, я уже всё, – ответил Коля, поворачивая ключ в замке в последний раз. – Береги батарейки!

Он отвернулся от двери и взял Надю за руку. Для Коли это был долгожданный момент – он мог без неуклюжих оправданий прикоснуться к Наде и, как настоящий мужчина, повести её по тёмному коридору, оберегая от опасностей. Потом будет короткая лесенка в холл из пяти ступенек. Там Коля обгонит подругу и станет спускаться спиной вперёд, аккуратно находя каждую ступеньку ногой. И тогда он сможет держать Надю уже за обе руки.

Так он и сделал, поймав её кисти в свои ладони.

– Тихонько… – чуть дрогнувшим голосом сказал он.

Руки Нади были тёплые, совсем не потные, и даже на расстоянии Коля чувствовал ветерок её дыхания.

– Так!.. Одна… две… три… – стал считать он, – четыре… Почти пришли!

Но тут Коля замер на месте. Его нога в хлипком ботинке воткнулась во что-то мягкое и упругое. Мальчик вздрогнул. Надины пальцы сжались вокруг его ладоней.

– Что?.. – начала она и, не договорив, отдёрнула одну руку, чтобы вытянуть из рюкзака фонарик.

Сначала луч упал на Колины брюки, чётко высветив белёсые ворсинки сильно истёртой ткани, затем – на квадратные носы его ботинок. Прошёлся по старому паркету и остановился на чём-то зелёном, тоже похожем на ткань. Мальчик оглянулся, по-прежнему крепко сжимая руку Нади. Яркий луч пробежал слева направо, упав на свалянный овечий ворот и выглянувшую из-под него рубашку. А в следующий миг выхватил из тьмы страшное, неузнаваемое лицо. Рот на нём зиял огромной дырой, из которой растекалось что-то красное, заливая две нижние ступеньки и пол под ними.

Надя завизжала, выронила фонарик. Тот звонко брякнулся о бетон, ещё раз осветив то, что было когда-то человеком. Потом фонарик уткнулся в тёплый зимний китель, утопив луч света в плотной ткани. Надя с криком бросилась назад по коридору.