Евгения Федорова - Эффект отражения (СИ)

Уж сколько раз пытались ее у меня украсть, только без толку. Все они мертвы, с ворами я никогда не церемонюсь…

Он пристально посмотрел на Гордена, словно предостерегая, но Святослав, не дрогнув, выдержал неприятный взгляд.

— А знаете, — продолжал Сиковски, — только бывший вор мог спрятать книгу так, что никому не сыскать. Это был верно рассчитанный ход. В книге этой была такая древняя языческая магия, что корней ее не определишь. Не черная и не светлая, ибо была направлена на единение и силу. А цена, что для язычников была ничтожной, может чудится теперь чудовищной. У меня на этот счет свое мнение и не надо о нем узнавать. Смерть — жизнь.

Он помолчал.

— Сегодня особенный день, Кранц. Ты и твой крестный побывали на самом краю и вернулись оттуда другими, потому я позволю себе излишество. Чего никогда, признаться, не делаю. Я расскажу тебе немного о том, что узнал из той книги. Ты единственный, кто услышит разъяснения до того, как получит Зеркало. Ты — единственный, чувствуешь, как красиво звучат эти слова? Они правдивы.

Людей можно сделать сильнее, в этом нет и не было сомнений, но разными путями. Можно опоить зельем и придать силы физической — так зачастую делали в древности, даруя воинам дополнительную власть перед битвой, чтобы те не чувствовали боли и страха перед лицом врага. Можно определить границы физического и, перешагнув через них, приблизиться к духовному. Так делали мудрецы древности. Но вот один из самых эффективных методов, действующих безотказно. Можно найти двойника. Человека, похожего на тебя как две капли воды, как внешне так и сокрытыми жизненными резервуарами. У каждого в этом мире есть двойники, да не один и не два, а много. Они живут в разных странах, их судьбы никак не пересекаются, они могут быть разного возраста. В древности считалось, что если человек соберет рядом с собой всех существующих двойников и свяжет их в единое целое, это будет самая непобедимая армия в мире, способная разрушить цивилизацию. Их умения не складываются, нет — умножаются и, становясь гигантскими, чинят беду, разрушают, подминают под своим натиском все то, что не в состоянии противиться.

Вот почему в моей книге есть целый раздел. Устав. Глава о том, чего я делать не должен…

— Ну и что? — равнодушно спросил Павел. Признаться, слушать старика ему было совершенно не интересно. Древние легенды мало его интересовали. Магия для него была нереальной, все слова старика — пустыми. И Горден жив, видимо, потому, что Павел своим ударом не повредил ему никакие жизненно-важные органы. И все эти байки про зеркала — какой-то бред сумасшедших.

— Глупо себя ведешь, Кранц, — глухо сказала Белла. Вот ей, видимо, было интересно. — Тебе дают шанс понимать, что на самом деле происходит и откуда ноги у всего этого растут. Уж поверь, это большая привилегия…

— Горден, — прервав женщину, резко спросил Павел, — откуда у тебя такая шикарная квартира?! Судя по длине коридора, это целый этаж! Я тоже такую хочу!

Но вместо Гордена ответил Сиковский, отведя в сторону занавеску:

— Возьми на подоконнике бинокль и посмотри, ты найдешь ответ.

Павел удивленно посмотрел на Беллу, чье лицо от гневно залилось румянцем, на Гордена, расслабленно сидящего в кресле, и нехотя встал. Взяв бинокль, он последовал предложению и поднес его к глазам.

Обычные дома, двор, за домами на небольшом холме гигантское здание ТЭЦ с полосатой, красно-белой трубой, из которой поднимались едва заметные, хрустальные клубы пара. Сиковский внезапно слегка надавил на бинокль, заставляя Павла смотреть чуть ниже.

— А что там за очередь? — Неуверенно начал Павел. — Они же в очереди на ТЭЦ стоят, что они там забыли? Да это же…

Бинокль выпал из рук Павла, и Патрик ловко поймал его изящным, выверенным движением руки.

— Это же крематорий, — едва ворочая языком, сказал Павел.

— Это наш с Сиковски маленький бизнес, — утомленно пояснил Горден. — Там никакие не люди, не бойся.

— Как не люди? — растерялся Павел. — Я же собственными глазами видел…

— В том то все и дело (и это ничего хорошего для нас не сулит), что ты стал видеть то, что тебе, обычному парнишке не положено, — Горден облизал губы. — Я до последнего надеялся, что сейчас ты пошлешь нас к чертям и ничего не поймешь. Но то, что ты видел… обиды, зависть, злость. Все, что может навредить тонким оболочкам нашего мира и сделать жизнь хуже. Обычные люди ничего не замечают, не чувствуют. Никто и заподозрить не сможет, что на этой ТЭЦ вместе с природным газом, дающим в дома тепло, сгорает нечто гадкое…