Евгения Федорова - Вселенская пьеса. Дилогия (СИ)

Громко лязгнули, закрываясь, шлюзовые створки, зашипела стравливаемая гидравлика. На секунду Родеррик ухватился за подлокотник, так как невесомость потянула его из кресла, но тут же заработала система стабилизации и, мягко толкнувшись, челнок поплыл в темноту, пронизанную светом далеких звезд.

Старик пососал большой палец, заусенец на котором не давал ему покоя, и улыбнулся своим мыслям. Специалист по контактам, Родеррик Стерт, был доволен, что капитан все же позволил ему сделать свою работу. В силу довольно юного возраста, капитан не обладал достаточной дальновидностью для ведения подобного рода переговоров. Даже сам Родеррик, умудренный жизненным опытом и знаниями, не мог гарантировать успешного исхода встречи.

Раса, вошедшая в контакт с Вороном (первым и единственным космическим кораблем Земли) достигла, казалось, ужасающей стадии развития. Инопланетный корабль был огромен, но еще более изящен, чем крейсер землян, который не стал результатом человеческого прогресса. Отнюдь нет. Он вообще не был творением человеческих рук.

Несмотря на внушительные размеры, скорость и маневренность инопланетного линкора поражали воображение. Родеррик мог бы дать свою седую голову на отсечение, что корабль вооружен до зубов и любое их сопротивление бесполезно. Благо, встретившись с Вороном в безграничных космических просторах, линкор не проявил видимой агрессии, а наоборот изъявил желание вступить в контакт.

Все попытки провести сканирование и получить какую-либо информацию о техническом оснащении линкора не увенчались успехом. Широкопрофильные базы данных Ворона не обладали какой-либо информацией о вступившей с ними в контакт форме жизни.

В последнее время экипаж постоянно преследовали мелкие неудачи (а счастьем подобную встречу назвать сложно). Вся эта история, кажется, заварилась еще три дня назад, когда капитан был вынужден направить Ворона на ремонт к орбите Сервены — крупной торговой планеты, имеющий в своей галактической системе маленькое солнце и две луны. А дело было в том, что космический псевдо-живой крейсер Ворон, обладающий вполне ощутимым разумом и, собственно, весьма непростым характером, без какого либо предупреждения вывел из строя системы климатического контроля и кислородного обеспечения, очистки воды и охлаждения двигателей. Быть может, это было действительно необходимо, но порою Родеррику начинало казаться, что корабль, поссорившись с капитаном, и вовсе готов угробить весь бортовой экипаж. А просто так.

Сам специалист по контактам, хоть и был вынужден доверять кораблю, на котором летал, так и не смог определить для себя, кем был подослан на Землю этот крейсер: врагами или друзьями.

На корабле с подобного рода неисправностями продолжать полет было чистой воды самоубийством. В некоторых блоках, в том числе машинном отделении и большинстве жилых отсеков, корабль теперь держал температуру около сорока пяти градусов, и это при повышенной влажности воздуха и сниженном содержании кислорода. В других же отсеках и между ними температура поддерживалась минусовой, рекорд был поставлен в кабине носовых лифтов и шахт, по которым они ходили. Там температура упорно не поднималась выше минус двадцати трех градусов. Стены лифта обледенели и внутри и снаружи, покрылись мутноватыми белесыми наростами, став похожими на узкие уродливые пещерные расщелины, и те семь секунд, которые лифт шел между двумя палубами корабля, превращались в пытку, наполненную неприятным хрустом ломающегося льда. Приходилось пользоваться кормовыми лифтами, а это отнимало уйму времени — корабль был небольшим по космическим меркам, но это не значило, что он был маленьким. Такой обход стоил экипажу корабля потери трех-четырех минут. Для экстримальных ситуаций более чем достаточно.

Еще имелась прямая лестница между палубами, но она шла вдоль систем циркуляции биоотходов двигателей, и ее частое использование без соответствующего снаряжения было вредно для здоровья людей.

Спать в жилых отсеках при невероятной жаре и стопроцентной влажности было абсолютно невозможно, Родеррик даже дышать там не мог. Тяжелое испытание для шестидесяти семилетнего преподавателя социологии, что и говорить. На самом деле Родеррик подумывал о том, чтобы после этого полета завершить свою летную карьеру, тем более его подопечный, за которого Родеррик чувствовал ответственность, кажется, уже вырос. Капитан корабля, Антон Павлович Доров, летал на Вороне вот уже восемь лет, обладал острым умом и некоторой несвойственной для большинства молодых людей мудростью. Уже давно Антона называли капитаном Ворона по праву сильнейшего, а не из-за непонятной прихоти искусственного интеллекта корабля. Антон виртуозно знал звездолет и его возможности, всегда чувствовал настроение экипажа и, казалось, мог даже читать мысли. Да, капитан владел телепатией, но только Родеррик, да еще врач экипажа знали наверняка, чего ему стоило это умение.