Лаура Уиткомб - Призрачная любовь

— Я всегда желала тебе счастья. Ты мой единственный друг.

Внезапно я поняла, что теперь у меня есть новый друг. Какая оригинальная идея! Мистер Браун повернул голову влево и посмотрел в окно. Затем он снова скосил глаза на дверь, как будто ожидал увидеть там знакомое лицо, заглядывающее в класс.

— Мне просто нужно было рассказать тебе об этом.

Я убрала руку с его плеча, и мистер Браун вздрогнул. Наверное, из-за того, что в тот самый момент раздался первый звонок. Мистер Браун сунул страницу в папку, так и не написав ни единого слова.

По крайней мере в тот день, ожидая Джеймса, я не чувствовала страха. Когда он вошел и с улыбкой осмотрел классную комнату, я сидела за его партой. Он постарался не засмеяться, а я притворилась, что не заметила его. Он спокойно подошел ко мне, потер свой подбородок якобы в размышлении и неожиданно направился к свободной задней парте. Я подождала, пока все ученики не устроились на своих местах — даже та девушка, сидевшая через проход от меня. После этого я встала и медленно зашагала к Джеймсу. Не дойдя шага до его парты, я застыла, услышав голос учителя:

— Мистер Блейк?

Джеймс улыбался мне. Теперь ему приходилось смотреть на мистера Брауна прямо через мое тело. Я шутливо выставила руки в стороны, еще больше закрывая ему обзор. Он склонился влево и привстал на стуле:

— Да, сэр?

— Почему вы пересели? — спросил мистер Браун.

Между нами и следующим занятым столом было несколько свободных парт.

— Приступ клаустрофобии, — ответил Джеймс.

Покачав головой, мистер Браун начал урок. Я обошла парту Джеймса и села за соседний стол. Юноша внимательно смотрел на учителя, словно действительно пытался понять различия между прилагательными и наречиями. Внезапно он вытянул руки, схватил мою парту и пододвинул ее к себе. Оглушительный скрежет заставил мистера Брауна прервать объяснения. В нашу сторону повернулись несколько учеников. Джеймс сидел с невинным видом, сложив руки на раскрытом учебнике. Около его стола стояла пустая парта. Когда мистер Браун продолжил урок, мой друг вытащил из книги тот самый лист бумаги, который он использовал для переписки днем раньше.

Взяв огрызок карандаша, Джеймс быстро написал: «Когда ты стала Светом?»

— Сто тридцать лет назад, — ответила я шепотом, хотя могла бы говорить во весь голос.

— Ты родилась здесь? — тихо спросил он меня. — Или умерла в этом здании?

Очевидно, он говорил недостаточно тихо. Девушка, сидевшая неподалеку, повернулась и посмотрела на него.

— Лучше пиши, — сказала я.

Он нацарапал на листе бумаги: «Который из вариантов?» — и повернул страницу ко мне, хотя это было необязательно. Я склонилась к нему, как кошка к мышиной норке, готовая ухватиться за каждый хвостик слова.

— Ни тот, ни другой.

Он с удивлением посмотрел на меня и громко произнес:

— Тогда почему…

— Мистер Блейк? — окликнул его снова мистер Браун.

На этот раз взгляды многих учеников, повернувшихся к нам, были хмурыми и раздраженными. Джеймс вскочил на ноги:

— Да, сэр?

— Вы хотите чем-то поделиться с нами?

— Ни в коем случае, сэр, — ответил он. — Прошу прощения.

Я прикоснулась пальцами к его правой руке, в которой он сжимал карандаш. Джеймс издал слабый вздох и опустил взгляд. Я обхватила его пальцы. По какой-то причине — возможно, потому что в теле Билли находилось создание Света — моя рука не прошла через его ладонь. Каким-то образом я чувствовала пальцы Джеймса. Мне даже удалось управлять карандашом. Поначалу я боялась, что снова переживу «падение в бездну», которое всегда возникало при контактах с Живыми. Однако на этот раз все было иначе. Я ощутила его тактильное знание о моей руке. Он не только видел мои пальцы, но и чувствовал их. И я уловила его мысли: «О боже! Я касаюсь ее тела!»

Косой луч полуденного солнца озарил его щеку теплым желтым сиянием, напоминавшим свет, идущий от камина. Мой друг затаил дыхание. Я обняла его за плечи и погладила ладонь в надежде, что он расслабится. Джеймс позволил мне снять возникшее напряжение, и, когда сопротивление исчезло, я начала мягко передвигать его руку. Он снова дышал. Я чувствовала стук его сердца. Он посмотрел на слово, которое вывел на бумаге под моим руководством: «Пиши».

— О господи! — прошептал Джеймс.

— Тс-с-с, — предупредила я его.

Он осмотрел классную комнату. За ним никто не наблюдал. Карандаш ожил в его руке. «Это потрясающе!» — кричала новая фраза. Затем, ощутимо дрожа, он посмотрел на меня. Его рука легко сжимала карандаш, ожидал моих движений. Наши пальцы снова слились вместе, и я написала: «Так уже лучше».