Евгения Гладкова: Дважды умереть и воскреснуть

Я оказалась заложницей собственного сознания. Я все еще ощущала свое тело, но не могла найти выход из черного вакуума. Я запаниковала. «Рома, ты меня слышишь?» – кричала я в пустоту. Паника росла. Просторы разума наполнило ритмичное клокотание. Это эхом отзывалось сердце. Что происходит? Я задыхалась. Мне нужен был воздух. Легкие словно сдавило. Я забыла, как дышать. При этой мысли тело отозвалось и я втянула в себя воздух. По коже тут же пробежали колючие ледяные потоки. Меня начало мутить, словно я в состоянии невесомости. Я почувствовала тошноту и рефлекторно подскочила, в ожидании извержения. Меня подхватили чьи-то руки, и я очнулась.

Яркий свет ударил по глазам, отчего безумно заболела голова, и зазвенело в ушах. Вокруг все плыло, и я не могла распознать ни очертания комнаты, ни то, кто меня придерживал. Тошнота отпустила. Постепенно я начала приходить в чувства.

– Рома, это ты, – спросила я. Мой голос прозвучал привычно, но с легкой хрипотцой. Я поняла, что моя затея потерпела фиаско.

– Рената?! Это правда, ты? – удивился он.

Я открыла глаза. Неужто все получилось. Рома, обомлев от удивления, стоял не двигаясь. В руках он по-прежнему держал торс некогда принадлежавшего мне тела. Я глядела на него в недоумении, все еще не веря в свершившийся факт риенкарнации. Я боялась пошевелиться, боялась, что при малейшем движении выпрыгну из этого тела.

Рома побледнел, выронил из рук «сверток» и навзничь повалился в бесчувственный обморок. Я попыталась помочь ему. Мое тело было ослаблено после длительного сна, я не чувствовала ни рук, ни ног. Мне пришлось завалиться на бок, и я опрокинулась вместе с гробом на пол, создав много шума. Ящик накрыл меня как шалаш, оставляя возможность выкарабкаться через просвет. Я протянула руку к его лицу и нежно прикоснулась. Он приоткрыл глаза. Мы смотрели друг на друга в полном безмолвии, наслаждаясь каждой секундой спонтанной близости.

Вскоре наше единение было прервано. Из гулкого темного пространства подземелья раздавались приближающиеся шаги. Это были охотники, услышавшие грохот и спешившие разведать, что произошло. По удивленным аханьям, можно было судить, что для них мое новое воплощение в диковинку. Ни один из братьев-религатов еще не сталкивался с подобным явлением. Я и сама не могла объяснить, как такое было возможным.

Они извлекли меня из-под деревянной громадины и помогли освоить стойку прямо. Рома поднялся сам. Он бережно перехватил меня из рук старших товарищей. Вскинул мою руку себе на плечо, нежно обнял за талию и повел прочь из этого могильника.

Мы вышли в зал, где религаты проводили основательную зачистку – уничтожали следы недавнего побоища вампиров. Они выносили фрагменты конечностей и тлеющие останки гомотогов. Я кинула взор на два обугленных следа возле стены. Именно на том месте я в последний раз видела маму и Зою. На том месте мы простились и простили друг друга. На том месте они приняли окончательную смерть, заслонив меня своими телами от губительной вспышки. Мне было так горько и тягостно, что я едва могла сдержать слезы. Я скорбела сердцем, я скорбела душой. Как и в прошлой жизни, я начала свой путь с утраты, так и в новом воплощении мне придется мириться с потерей. Как и в прошлой жизни, я жила во лжи, так и теперь ложь – путевка в жизнь.

– Рома, – я взглянула на парня глазами новорожденного младенца. Мне как никогда требовалась его помощь и поддержка, – я не могу явиться миру ниоткуда.

– Мы что-нибудь придумаем, – уверил он.

– Моя мама уже давно все придумала…

Я отпрянула от парня и рванула в соседний коридор, который вел в тихий закуток, считавшийся до прошлой ночи моей комнатой. Левое крыло было почти отрезано от основного бункера завалом из бетонных конструкций. Из глубины руин доносился мигающий отсвет. Он, точно маяк, вел меня среди рифов искореженной, отвесной арматуры. По стенам ручьями сочились грунтовые воды. Перекрытия угрожающе трещали, предрекая новые обвалы. В образовавшуюся щель могла пролезть только я, поэтому Роме пришлось дожидаться меня снаружи. Я ощущала опасность кожей, но внутренний голос и чутье заставляли двигаться вперед. Я по своей натуре труслива. Но мое тело само диктовало решения. Виктор наделил это тело адской комбинацией качеств. Разум и чувства диссонировали, но, когда я одолела завал и добралась до комнаты, холодный расчет и пылкий норов обрели гармонию.

Я отыскала свой старый, потрепанный рюкзак. В нем хранился билет в светлую и безоблачную жизнь – паспорт и именной конверт. Я не стала брать старые вещи. С ними связаны болезненные воспоминания. Но и в траурном балахоне не желала оставаться. Я переоделась в запасный эластичный костюм и ботинки. Сунула за пазуху документы. И выбралась на свет тем же маршрутом.