Олег Колмаков - Гарем ундер-лейтенанта Говорова

Что же касаемо августа одна тысяча семьсот шестнадцатого года, когда в гавань пожаловало несколько военных эскадр, то морское побережье в буквальном смысле ломилось от разномастных торговых и военных шхун, кораблей, галер, полугалер, скампавеев, бригантин. Качаясь в прибрежных водах, огромные суда, стояли друг от друга так близко, что их борта тёрлись друг о друга. В самом Копенгагене и его окрестностях наблюдалась примерно та же картина. На очень узких городских улицах и площадях было непривычно многолюдно. От разночинного и многоязычного морского люда, кое-где просто яблоку некуда было упасть. Все таверны, харчевни, трактиры и прочие питейные заведения были под завязку набиты подвыпившими, а порой и прилично перебравшими матросами. Повсюду слышалась разнородная речь. Англичане, датчане, голландцы – все перемешались в один общий шум. Моряки орали свои песни. Бородатые морские волки обнимались и братались с представителями иных держав. А впрочем, после жарких споров на морские темы, кое-кто из них, бывало, хватал союзника за грудки и откровенно бил тому морду. Под пивной и винный градус, каждый желал продемонстрировать свою силу и удаль. Там где пили, там же играли в карты, бросали кости, на спор заключались самые безумные пари – его величество Азарт и госпожа Фортуна правили нынче балом.

О том, что вино и пиво текли в городе бурной рекой, пожалуй, можно и вовсе не говорить. А вот о том, что вместе с морскими эскадрами, город так же наводнили представительницы «блудливого войска», пожалуй, можно удалить пару строк.

Всем известно, что со времён крестовых походов, вслед за рыцарским войском на Восток двигались толпы доступных женщин. На протяжении всего Средневековья множество представительниц древнейшей профессии кочевали с места на место. Их можно было видеть при дворах; а так же там, где происходили какие-либо пышные торжества: свадьбы, коронации, имперские сеймы, турниры, ярмарки. Иными словами, повсюду, где только можно ожидать повышенного спроса на их услуги.

Нынешний Копенгаген, с массовым наплывом «голодных моряков», конечно же, не стал в том списке исключением. Вместе с разноязычным пьяным песнопением то там, то тут слышался заливистый женский смех, либо весёлый девичий визг.

В общем, моряки, отпущенные на берег, ни в чём себя не ограничивали. Пили, гуляли, играли, искали доступную любовь. Ну, как ещё могут отдыхать люди, большую часть своей жизни, проводившие в открытом море, в замкнутом пространстве своей шхуны, на протяжении многих месяцев созерцавших одни и те же лица членов своей команды.

– …Ребята, к как вам вон та белокурая цыпочка? По-моему, вполне себе ничего… – мечтательно произнёс молодой человек в военном камзоле. Причём, данная фраза была произнесена им на чисто русском языке, да ещё и с Вологодским говором.

Именно так. Среди всевозможного европейского многоголосия, как-то совсем уж неожиданно прозвучала непривычная для данных мест славянская речь, к которой только-только начали привыкать, как датчане, так и голландцы с англичанами. Четверо русских офицеров, нынче были отпущены с фрегата «Полтава» на берег. В то время, как вышеупомянутую блондинку, которая в компании с иностранными моряками о чём-то мило щебетала по-немецки, подметил Семён Лазарев, молодой человек двадцати четырёх лет отроду.

Невзирая на свой юный возраст, Семён занимал на «Полтаве» должность корабельного комисара. Прошу учесть, что грамматической ошибки здесь вовсе нет. Именно так в начале восемнадцатого века именовался один из младших офицерских чинов. Корабельный комисар отвечал за продовольственное, вещевое и денежное снабжение; занимался учётом, контролем и выдачей всего вышеозначенного. Лазарев являлся непосредственным начальником купоров и ботелеров. По-современному, корабельный комисар был одновременно начпродом, начвещем и начфином корабля.

– Ты прав, Семён. Барышня, и впрямь не дурна собой… – согласился с Лазаревым, Мирон Русаков. – … Однако чтобы провести с этой милашкой ночь, для начала её следует отбить у того голландского капитана, за столом которого она нынче пьёт пиво. Примерно полгода назад, я имел честь, видеть этого самого голландца в бою со шведами, потому и не советую я кому-либо перейти данному господину дорогу.

Двадцати семилетний Русаков, в данной компании был не только старшим по возрасту, но и по должности. Лейтенант пятидесяти четырёх пушечного парусного линейного корабля «Полтава». В ряде статей Устава, данная должность так же именовалась, как порутчик (и вновь, нет никаких опечаток или грамматических ошибок). Лейтенант являлся помощником капитана. Говоря современным языком, в те времена лейтенант значился вахтенным офицером, начальником вахты, то есть, части экипажа, несущей корабельную службу в данный отрезок времени.