Олег Колмаков - Гарем ундер-лейтенанта Говорова

Отрешённо блуждая по палубе «Полтавы», спускаясь в трюм, останавливаясь у пушечных портов, Говоров вовсе не подозревал, какая «неожиданность» может поджидать его уже следующей ночью.

Герман едва-едва успел задремать, как до его слуха вдруг долетел какой-то резкий звук. Будто бы кто-то взялся размешивать некую жидкость в глиняной посуде. Причём, звук этот исходил вовсе не из коридора, а именно из его, Говорова каюты.

Моментально открыв глаза, ундер-лейтенант увидел, сидевшего за каютным столиком мужчину. Точнее, то был клоун с размалёванной мордой, в ярком, разноцветном костюме и колпаке с бубенцами. Не совсем было понятно: улыбался ли клоун, либо та улыбка была, лишь нарисована на его лице. Ночной гость непрерывно прибывал в движении, он никак не мог спокойно усидеть на месте. Клоун размашисто забрасывал ногу на ногу; ёрзал; вставал на и вновь садился. Он постоянно крутил в своих руках какую-то цветную палку. На конце этой самой палки была так же вырезана и разукрашена голова шута.

Глядя на эту лицедейскую картину, Герман поначалу подумал: а не сошёл ли он с ума? Однако вовремя сообразил, что нынче в гости к нему пожаловала вовсе не «тройка» или «десятка»… То есть, ни одна из девушек его игральной колоды. Перед ним предстал сам Джокер. Имеется в виду, та самая игральная карта, которая, как правило, бывает желанной для любого карточного игрока, причём, при любом игровом раскладе.

– Привет, Герман! Как поживаешь? – вот теперь он действительно улыбнулся.

– Тебе-то, какое дело? – невольно огрызнулся ундер-лейтенант, ожидавший увидеть нынешней ночью вовсе не мужика, и уж тем более не клоуна. Вне всяких сомнений, Говоров тешил себя надеждой, что в его каюту вновь пожалует дамочка, в объятиях которой он и проведёт ближайшую ночь, тем самым отвлекаясь от тяжёлых дневных мыслей.

На этом месте, пожалуй, стоит сказать ещё и о том, что с самого детства Герман испытывал если не ненависть, то уж точно, неприязнь к разного рода ярмарочным петрушкам и балаганным паяцам. В первую очередь, связанно это было с тем, что объектом насмешек уличного фольклора, как правило, становились люди в формах с высокими званиями, коим, безусловно, и являлся батюшка юного Германа, занимавший должность шаутбейнахта. При этом базарным шутникам было вовсе невдомёк, что Говоров-старший прошёл путь от рядового матроса до командующего арьергардной дивизией эскадры. Он по-настоящему являлся боевым офицером, в отличие от иных свадебных генералов, воистину достойных карикатурных частушек и кукольных постановок. Так уж вышло, что шутки, отпущенные в адрес батюшки, пусть и косвенно, но все же, весьма больно били по самолюбию Говорова-младшего. Потому и не любил он всевозможное цирковое отрепье, к которому ундер-лейтенант тотчас же причислил и нынешнего незваного гостя, выглядевшего как заправский шут, то есть, абсолютно не серьёзно.

– Зря ты так, господин подпорутчик. Я не шут и уж тем более не паяц… – будто прочитав мысли офицера, оскорбился Джокер. – …Ведь я пришёл, чтобы тебе помочь.

– Интересно чем? – с определённым вызовом задал свой вопрос Герман.

– Я могу дать тебе пару дельных советов. К примеру, как избавиться себя от навязчивых визитов непристойных бабёнок.

– С чего ради?.. – в искреннем непонимании и полном изумлении ответил Говоров. – …Те милашки, которых ты опрометчиво окрестил «непристойными бабёнками», мне вовсе не в тягость.

– Поверь мне на слово, в мире очень мало людей, способных признать в себе наличие случайно приобретённых дурных привычек… – в очередной раз, закинув ногу на ногу, Джокер приступил к своему ответу. – …Более того, поначалу они и вовсе не кажутся им дурными. Ещё труднее от них избавиться. А порой, и вовсе невозможно. Меж тем, эти самые привычки и укорачивают вам жизнь. Подчас, сокращая её весьма и весьма значительно.

Офицер, ты и сам не замечаешь, как глубоко втягиваешься в то болото, становясь, всё более и более зависим от беспорядочного и бестолкового удовлетворения своих низменных потребностей. Прошу отнестись к моим словам предельно серьёзно, ведь я независим, потому и могу сказать тебе правду, приоткрыв твои глаза на кое-какие существенные моменты.

– Переспать с девушкой, по-твоему, плохая привычка?.. – усмехнулся в ответ Герман. –…А тебе не кажется, что, избавившись от этой самой «вредной привычки», человечество прекратит своё существование.

– Менять женщин как перчатки, вот что я называю дурной привычкой… – пояснил свою точку зрения Джокер. – …К пагубным привычкам я так же отношу твой безумный азарт, а также полное вероотступничество.