Олег Колмаков - Гарем ундер-лейтенанта Говорова

Укладываясь минувшим вечером спать, Говоров, конечно же, предвкушал очередное интимное приключения, однако он вовсе не предполагал, с каким, доселе неиспытанным им благоговением, офицер будет вспоминать о той ночи.

Дело в том, что Берта не просто лежала под Говоровым, тупо раздвинув ноги, как это прежде было с Кризантой и Карин… Да, собственно, и весь прежний интимный опыт офицера был связан лишь с одним положением тел. Речь сейчас идёт о исключительно горизонтальной проекции, когда мужчина находился исключительно сверху. Потому и любое новшество воспринималось Говоровым, как нечто диковинное, если не сказать больше: как нечто внеземное.

С приятной истомой офицер будет вспоминать, как Берта приподнимала свои стройные ножки и опускала их на плечи Германа. Именно в этом положении Говоров ощущал свои интимные движения более плотными, более ощутимыми. Когда ж ночная гостья и вовсе, выскочив из-под ундер-лейтенанта, вдруг уселась на него сверху… Причём, оседлала она его так, что в лунном свете офицер мог видеть всё её стройное и гибкое обнажённое тело. Тут-то Говоров и вовсе поплыл от счастья. В этом самом положении от Германа и вовсе ничего не требовалось, ведь рыжеволосая проказница сама принялась производить какие-то немыслимые телодвижения. Офицеру оставалось лишь расслабиться и получать поистине непередаваемое удовольствие.

Миновало уже три ночи. В постели Говорова побывали три разные дамы, причём, одна ни в чём не уступала иной, у каждой имелась своя изюминка. Как не странно, но все они в последствие оказывались не тронутыми девицами. Потому и воспринимал Говоров все предыдущие события не иначе, как щедрый подарок Небес.

Весь последующий день Герман был полон сил. Он шутил, поднимался вместе с матросами по бушприту, фок- и грот мачтам натягивал и подвязывал фок-марсель; прохаживался по орудийной палубе, спускался в носовой трюм – в общем, был весьма активен и достаточно энергичен. Причём, любое занятие, даже самое грязное или чересчур трудоёмкое, было ему исключительно в радость.

– Говоров, тебя кто укусил или ужалил? – глядя на энтузиазм ундер-лейтенанта, в шутку поинтересовался Демидов.

– Почему «укусил»? – не понял вопроса Герман.

– Да, просто ты какой-то нынче бешеный.

– Глеб, а ты сам вспомни, как в Уставе сказано. «И тако всяк может разсудить, что ни от чего иного, то последовало, токмо от доброго порядку. Ибо все безпорядочной варварской обычай смеху есть достойный, и ни какова добра из оного ожидать, возможно. Того ради будучи в сем деле самовидцы обоим, за благо изобрели Воинской устав учинить, да бы всякой чин знал свою должность, и обязан был своим званием, и неведением не отговаривался…»

– Ты это сейчас к чему? – переспросил Глеб.

– К тому, что службу нужно нести, а не с британцами по кабакам кулаки чесать.

– Да, пошёл ты… – отмахнувшись, недовольно пробурчал Демидов.

«Да, и пусть злится. И вообще, пускай считает меня кем угодно. Эти придурки даже представить себе не могут, как порой может быть счастлив молодой человек… – покидая оружейную палубу, весело присвистнул Говоров. – …Точнее, даже не «счастлив»… Скорее, речь идёт о некой гордости, повышенной самооценки.

Я действительно горд за то, что мне ныне подвластна любая баба. За то, что я вовсе не озабочен поиском скорых и беспорядочных любовных утех с грязными девками из портовых борделей. Нет-нет, о своей тайне я никому, никогда не скажу. Не дай-то Бог, сглазят…»

К вечеру, вернувшись в каюту достаточно уставшим, Герман аккуратно взял в свои руки заветную колоду, осторожно её перебрал, мысленно представляя, какие ещё сюрпризы она может ему преподнести. После чего, завернул ту колоду в белоснежный платок и спрятал карты от посторонних глаз, под подушку.

Ближайшей ночью, Говорова действительно поджидал сюрприз. Правда, он был скорее со знаком «минус». Причём, как позже признается самому себе Герман, те неприятности напрямую вытекали из его излишней самоуверенности, отчасти надменности и собственной же кичливости.

А впрочем, ближайшая полночь началась для ундер-лейтенанта, как и прежде, никаких намёков на возможные неприятности. Открыв глаза, офицер очередную нимфу. На сей раз перед ним предстала черноволосая девчушка, присевшая на краешек его койки. Полностью обнажённая юная особа, похоже, была вовсе не против ночных утех. По крайней мере, именно так показалось на тот момент Говорову.

– Как твоё имя? – абсолютно без эмоций поинтересовался Герман, будто бы данная информация для него вовсе ничего не значила.