Олег Кожин - Зверинец

«Калина» неторопливо ехала мимо вытянутых казарм, загадочных куполообразных строений, ангаров. Мимо просторного пустого плаца. Мимо пулеметов, свивших гнезда среди мешков с песком. «Дальше, черт возьми! Дальше! Быстрее!» – хотелось заорать Бехтереву. Когда же машина остановилась около ничем не примечательного ангара, он испытал легкое разочарование. С десяток подобных зданий они миновали по пути сюда. Отчего-то Бехтереву казалось, что Зверинец должен выглядеть иначе. Как именно, он и сам не знал, но уж точно не как скучная бетонная коробка с двускатной крышей.

Внутри «коробка» оказалась пустой. Глаз цеплялся разве что за открытую платформу устрашающих размеров и площади.

– Это грузовой, нам чуть дальше, к пассажирскому, – бросил полковник, привычно следуя в глубь ангара. – Когда проектировали, предусмотрели свободный въезд любого грузового транспорта, – пояснял он по пути. – А то экземпляры попадаются крупные, и очень крупные, и даже гигантские. Терять им нечего, так что ведут они себя крайне агрессивно. Мы свели риск к минимуму: отказались от промежуточных погрузок-выгрузок. Каждая криптида доставляется прямиком к боксу.

Небольшой пассажирский лифт – не платформа, а настоящая кабина – притулился к стене в дальнем углу. С виду обычная пристройка, подсобное помещение, но двери металлические, и уже знакомый сканер сетчатки, небрежно встроенный в грубую бетонную стену. Красовский подставил зрачок невидимым лучам, и створки бесшумно разъехались в стороны.

– Сейчас мы с вами опустимся в самое сердце Зверинца. Я лично проведу вам небольшую экскурсию, поверхностно ознакомлю с работой нашего подразделения. По окончании – фуршет, баня, продажа сувениров и магнитиков на холодильник.

Бросив взгляд на вытянутую физиономию охотника, Красовский захихикал. Лифт скользнул вниз плавно, но быстро.

– Пять лет назад мы бы спускались по лестнице. Большая часть технических новинок – моих рук дело. Удалось наконец выбить из начальства приличное финансирование, – полковничий голос сочился самодовольством. – К тому же тренд нынешней власти… ну, знаете – инновации, нанотехнологии – очень даже на руку. На техническое оснащение давать стали охотнее. Что, впрочем, не умаляет ваших заслуг. Наглядные, живые доказательства нашей работы, добытые в том числе и благодаря вашим наводкам, Степан Антонович, на порядок эффективнее, чем фото- и видеоматериалы. А ведь было время, когда захваченная мертвой криптида считалась в нашем подразделении невероятной удачей. Тогда о таком проекте, как Зверинец, и помыслить никто не мог. Не говоря о том, чтобы этот проект растиражировать…

– А есть еще? – осторожно поинтересовался Бехтерев.

– Преимущественно на Севере и Дальнем Востоке. Меньше людей, больше шансов встретить осколки старого мира. Вам ли не знать, Степан Антонович? Вы ведь и сами три года в Красноярском крае прожили. У них, кстати, крупнейший Зверинец в стране. А по некоторым данным, – Красовский заговорщически подмигнул, – и в мире! У них под Енисеем даже специальные боксы для водных тварей…

Уточнять про мир Бехтерев не решился. Ему и без того не слишком нравилась подозрительная откровенность полковника. Простейшая логика подсказывала, что выходов из этого подземелья у него только два. Один из них в мешке для трупов, а вот второй… отчего-то думалось, что второй еще хуже.

Долго обкатывать эту мысль не пришлось: двери лифта открылись, и Бехтереву показалось, что он попал на космический корабль. Широкие коридоры, чистые и светлые, убегают вдаль, изгибаются, пересекаются друг с другом, образуя упорядоченный лабиринт, с высоких потолков льется мягкий свет люминесцентных ламп, под ногами металлические решетчатые листы. С шипением разъезжаются толстые двери-перегородки, деловито снует научный персонал, похожий на муравьев в белых халатах, охрана на блокпостах пристально вглядывается в мониторы, и трудно поверить, что такая бурная жизнь протекает под землей.

Уверенно ориентируясь в хитросплетении коридоров, Красовский шел мимо просторных круглых отсеков, каждый из которых, точно гигантский пирог, был поделен на неровные куски прочными дверями со смотровыми окошками. Оттрафареченные надписи на дверях привели Бехтерева едва ли не в священный трепет. Ведь если есть «бокс № 44», значит, где-то имеется еще сорок три бокса?

– В сорок четвертом у нас, кстати, тот самый сасквоч, с семейством, – на ходу кивнул Красовский. – Вы тогда вожака выследили, а уж найти остальную стаю – дело техники. Две молодые самки и три детеныша. Третий, к слову, родился уже у нас.