Олег Кожин - Зверинец

Одурманенная снотворным Дина шагала тяжело, как зомби. Раскосые глаза, затянутые туманной дымкой, вяло ощупывали мир. Взгляд безразлично скользил по бредущей рядом Софье, обнаженной, покрытой грязью и кровью.

– Идем, Диночка, хорошая, идем! Ребята там, у озера! – нетерпеливо увещевала Софья. – Они нас ждут, и мы сразу же уедем! Пойдем, там Оля, Ероха, Веня…

– Веня? – слабо встрепенулась Дина.

– Да, Веня! Веня тоже там!

Софья забежала вперед, отводя с пути толстую еловую ветвь. Пьяно шатаясь, Дина прошла мимо. Осторожно вернув ветку на место, Софья скользнула следом. Древний лес сомкнул ненасытные челюсти.

Софью замутило, стоило машине съехать с М-18 на грунтовку. Не было дороги в Вериярви. Направление – было, а дороги – не было. Матерясь вполголоса, вцепился в руль Шурик Ероха. Права он обмыл чуть больше трех месяцев назад, и восклицательный знак на стекле еще даже не успел выцвести. На заднем сиденье Веня Рублев обстоятельно рассказывал бородатый анекдот про автобус с буратинами. Смеялась, как всегда, только Дина. Каким чудом сошлись признанная красавица и невыразительный очкарик, не понимали, похоже, даже они сами. За Диной Хайдуллиной увивался весь пятый курс, а она почему-то выбрала не спортсмена, не мажора, не отличника, а этого доходягу, все достижения которого укладывались в одно, звучащее как диагноз, слово – кавээнщик.

То ли дело Шурик! Софья украдкой принялась разглядывать сосредоточенное лицо Ерохи. Широкоплечий, высокий, голубоглазый, светлые волосы на затылке собраны в пучок – вылитый викинг! Спортсмен, но не тупой. Ухоженный, но не инфантильный. Хорош Сашка, что и говорить. До такого лакомого куска охотниц – тьма-тьмущая! Чуть зазевалась, и вот уже не ты сидишь на переднем сиденье, и не твоей коленки касается Сашкина рука, переключая передачу. Софья испепелила взглядом рыжий стриженный под мальчика затылок Ольги Деминой.

Уступая Софье в красоте и уме, Демина куда лучше понимала мужчин. Сильный пол, по мнению Ольги, управлялся простыми вещами – юбкой покороче и декольте поглубже. Она умела невзначай, по-дружески, погладить, прижаться, почесать за ушком, и Софье было обидно сознавать, что уловки эти прекрасно действуют даже на неглупого Шурика. От тоскливых мыслей ее отвлек отвратительно жизнерадостный Венькин голос.

– А знаете, как проверяют герметичность автомобилей в Японии?

– Знаем, котами…

Софья робко попыталась пресечь неизбежное, но юморящего Рублева мог остановить только выстрел в голову.

– Котами! – сенсационно выдал он. – Берут кота, запирают в машине…

Тяжело вздохнув, Софья отвернулась к окну. До Вериярви оставалось еще около часа езды.

Деревня сильно изменилась с тех пор, как Софья приезжала сюда в последний раз. Место, где прошло ее детство, напоминало одряхлевшего пса, стоически ждущего пропавшего хозяина. В памяти всплывали имена и фамилии людей, давно уехавших отсюда, знакомые ориентиры, приметные знаки. А глаза отмечали перемены, точно накладывая друг на друга два снимка, сделанных в разные годы.

На въезде в деревню домик пожилой четы Тухкиных, деда Ийво и бабы Марьи. Краска облезла, опасно накренилась труба, ставни закрыты, но трава во дворике выстрижена. Видать, заезжали недавно. Двухэтажная бревенчатая избушка Лембоевых превратилась в обгоревший скелет, сквозь почерневшие кости которого уже пробивались небольшие деревья. А вон там, в зарослях молодых стройных березок, прячется старый каменный колодец. Пять лет назад его можно было разглядеть с дороги…

Прилипнув к окну, Софья с нетерпением ждала появления своего дома, втайне надеясь, что неуклонно подступающий вечер не позволит разглядеть его во всех подробностях. С каждым приездом сюда она словно наблюдала за мучительной агонией живого существа, которому год от года становилось только хуже. К этой встрече после долгой разлуки невозможно было подготовиться, потому что реальность неизменно оказывалась ужаснее, чем все домыслы. Вот и сейчас сердце протестующе сжалось, и Софья впилась ногтями в ладони, стараясь не разреветься.

Закатное солнце невыгодно подчеркнуло все болячки старого дома. Заросший травой по самые ставни, он выглядел не просто нежилым, а по-настоящему покинутым. Зияющий выбитыми штакетинами забор в некоторых местах завалился до самой земли. Искать упавшие ворота не имело смысла, и компания вошла в ближайший пролом. Впереди, раздвигая сочные зеленые стебли, шагал Шурик. Трава укладывалась неохотно, будто решив непременно подняться вновь, как только уберутся восвояси неуклюжие чужаки. У крыльца Софья обогнала Сашку, первой коснулась покосившейся балки, удерживающей навес над ступенями. Сердце защемило с утроенной силой: дом не откликнулся, как раньше. Похоже, он уже не верил, что в нем когда-нибудь вновь зазвучит человеческая речь, а от кирпичной печки потянет теплом, согревающим трухлявые перегородки.