Влад Костромин - Воробьиная ночь. Карловка-3

– Вот ты говорил, – Виталий посмотрел на меня, – что там телефоны не берут, – начал перечислять. – Что за телефоны такие?

– Вот, – я достал из кармана старенькую Nokia N96, – вроде такого.

– Это телефон? – Андрей Иванович с сомнением взял мобильник.

– Да.

– Как рация, – сказал Виталий.

– Это не рация, это мобильный телефон. Он по другому принципу работает: ловит сигнал от вышек мобильной связи.

– Ты понял? – Андрей Иванович посмотрел на напарника.

– Непонятно ни хрена, – Виталий забрал у него телефон, покрутил в руке. – На «Ну, погоди» похож, игру. Позвонить, говоришь, с него можно?

– Нет, тут связи нет. Видимо, вышки далеко, а ту, ближайшую, так и не отремонтировали.

– Хорошо, вопрос связи пока отложим, – решил Андрей Иванович.

– Ты говорил, что музыку по нему слушал? – уточнил Виталий. – Это как?

– Дай, покажу, – я забрал трубку, зашел в проигрыватель, включил первую попавшуюся.

– Границы ключ переломлен пополам,

А наш батюшка Ленин совсем усоп,

Он разложился на плесень и на липовый мёд,

А перестройка все идёт и идёт по плану,

А вся грязь превратилась в голый лёд.

И всё идёт по плану. – Поплыла над поляной «Гражданская оборона».

– Я знаю эту песню, – дослушав, сказал Виталий.

– Хорошая песня, – кивнул я, – жалко, что Егор умер.

– Какой Егор?

– Летов, который ее поет. Пел.

– Не знаю никакого Егора. У нас в психушке ее Коля пел. А другие песни есть?

– Полно, тут тридцать два гига диск.

– В смысле?

– Тридцать два гигабайта встроенной памяти в телефоне.

– Что такое гигабайт? – спросил Андрей Иванович.

– Гигабайт – единица измерения информации, равен миллиарду байтов. Ребят, откуда вы выбрались? – видя полное непонимание, спросил я. – Мобильников не видели, гигабайтов не слышали. Из какой вы глуши? Хотя, сейчас даже в глухих деревнях у людей интернет в смартфонах. Вы что, старообрядцы? Из скита?

– Нет, – Виталий покачал головой, – не старообрядцы, но ни про какой интернет в наших местах никто не знает. Только про интернаты.

– Странно…

– А вот еще. Кто такой трансвестит?

– Виталий, погоди. Этот полковник, он из какой организации? – спросил Андрей Иванович.

– Скажу честно, – я пожал плечами, – я сам не знаю. Скорее всего, ФСБ, благо и возили меня к нему в УФСБ, но не уверен до конца.

– Вот, про ФСБ я тоже хотел спросить. Что это такое?

– Федеральная Служба Безопасности, преемница КГБ. Знаете такой?

– Знаем, даже слишком хорошо. Значит, опять комитет переименовали? И когда только успели?

– Так с девяносто пятого года еще, из ФСК переименовали.

– Какого-какого года? – спокойно спросил Андрей Иванович, раздавая прутья с жареным мясом.

– С тысяча девятьсот девяносто пятого.

– А сейчас, получается, какой?

– Две тысячи девятнадцатый. А что?.. – вопрос повис в воздухе.

Андрей Иванович и Виталий молча переглядывались, потом стали жевать.

– А что такое? – повторил я.

– Ничего, – Андрей Иванович подвинул ветки в костре, устраивая поудобнее, – кроме того, что сейчас тысяча девятьсот девяносто третий год…

– Вы так шутите?

– Нет.

– Но как? – голова пошла кругом. Я почему-то сразу поверил этой странной парочке.

– Вот это я тебе не скажу. Не знаю я.

– А у полковника этого что-то было на тебя, я так понял? – спросил Виталий.

– Догадливый…

– Я с детства был смышленым. Рассказывай.

– История давняя, оно вам надо?

– Надо, – кивнул Андрей Иванович, – нам все надо.

***

Бег по спящему городу хорошая штука, чтобы выбросить из головы лишние мысли. Побежал в сторону поймы. Там я обычно вешал на дерево, обвязанную сейчас под старой олимпийкой на поясе, макивару и отрабатывал удары. На этот раз не получилось. Возле «моих» деревьев стоял и смотрел на смутно отсвечивающую воду пожилой человек в темном старом плаще. Я остановился рядом и тоже стал смотреть на реку.

– Ну, здравствуй, что ли, – первым подал голос он.

– Здравствуйте, Николай Васильевич. Что привело вас сюда в такой час?

– Вот, решил посмотреть, как ты.

– Угу, я так и поверил. Давайте пропустим ритуальную болтовню о погоде и перейдем к делу.

– Нам нужна твоя помощь.

– Угу. Всем нужна помощь, вам, мне, стране…

– Не юродствуй.

– А что мне еще остается?

– Тебе дают возможность сделать что-то полезное, а ты начинаешь дурака валять.

– Полезное кому?

– Стране.

– Какой именно?

– Своей!

– Ну-ну…