Василий Попов - Возвращение заблудшего зверя

Дверь церкви открывается, священник на ее пороге. Беглый взгляд на Галу. Следующий – на спешащую с Волькой на руках Алису. Он поднимает крест направленным в сторону Алисы движением, его губы шевелятся. Порыв шквального ливня бьет больно Алису по лицу. Она, спотыкаясь и падая, роняет Вольку на газон. Склонившись над плачущим ребенком, видит желтый отблеск молний в его глазах.

– Нет… – Она прижимает сына к груди. – Прости меня, малыш, прости.

Взгляд на порог храма – на его лестнице падшая ниц фигура Галы. Дверь перед ней наглухо закрыта. Мать на коленях, склонившись к мраморным ступеням, качается в поклонах.

Алиса идет домой пешком. И с каждым шагом отдаления от церкви спокойней становится ребенок на ее руках. Непогода затихает. Ветер разгоняет тучи. Возле дома их даже «встречает» солнце. Волька мирно засыпает. Нежный поцелуй. Очередное материнское «прости»…

Но странности продолжились: несостоявшееся крещение, словно пробудив жизнь в ребенке, дало толчок к его развитию. И причем, к стремительному…

В два с лишним года Волька выглядел на все шесть лет, бегло читал, считал, умножая и деля в уме трех-четырехзначные числа, рисовал непонятные для Алисы формулы, знаки, пантакли и говорил на разных языках, которые не понимала ни мать, ни редкие очевидцы, случайно слышащие это.

Подобный старт в развитии выровнял эмоциональное состояние Алисы, но впоследствии он же породил и страхи. Как и люди, проявившие к мальчику внезапный интерес. Визуально это были представители христианской веры, но их взгляды не говорили о милосердии и доброте, напротив, в них читался гнев и озлобленность, и именно к ребенку. Их навязчивость превратилась в преследование. Приводящее в ужас Алису, испытывающую страх за себя и, в первую очередь, за Вольку.

Жизнь – это семья, дом, быт, но и также необходимость посещения городских инстанций: администрации, магазинов, больниц… А возле их дома на улице все чаще стали появляться пугающие Алису личности. И это не галлюцинации от лекарственных препаратов. Люди из плоти и крови. Чьи взгляды на ребенка наполнены не только ненавистью, но и стремлением отнять жизнь ее сына. Алиса вынуждена была обращаться к матери, живущей при монастыре, чтобы просто по необходимости отлучиться из дома. И это оказалось ошибкой…

В один из своих приездов Галина едва не совершила самый страшный грех. Набожно одержимая, шепчущая молитву или заклинания Гала застыла над ребенком с огромным ножом для разделки мяса. Сына спасла вернувшаяся вовремя Алиса, ударив подручным тяжелым предметом собственную мать.

Понимание едва не случившегося жизненным разочарованием застыло в глазах Воли.

– Почему меня так встречает этот мир, мама? – Тоска в черных с желтым отливом глазах и голосе ребенка были обращены к застывшей над бессознательной Галиной Алисе. – Каждый раз одно и то же… Абсолютно ничего нового.

Вакуум в комнате, вызванный словами сына, и гром за окном заставили дрожать Алису. Она словно застыла на пороге чего-то фатального, однозначно обреченного для всего мира, не только для ее отношений со своей матерью, едва не совершившей ужасный поступок.

– Что… ты… имеешь в виду, сынок?

– Фанатичная приверженка православной веры становится детоубийцей, – Воля сверкнул глазами, выражая словесно далеко не детское убеждение. – И это не в первый раз, она совершила уже этот грех однажды…

– Сынок…

Алису остановил зов матери, раздавшийся со стороны ее неподвижного тела.

– Алиса… – слабый голос Галины был схож со стоном отходящего в мир иной. – Ты… должна убить его, он… не должен жить!

– Мама! – Алиса в подтверждение своих слов встряхнула еще раз своим орудием в руке. – Это мой сын! Я не сделаю подобного никогда…

– Ты помнишь, кто его отец!? – Галина коснулась распятья на своей шее и, шепча молитву, прижала его к губам. – Это…

Гром, снова раздавшийся за окном и молнией осветивший комнату, со стуком распахнутого от ветра окна заглушил слабый голос говорящей.

– Это достойный и смелый человек. – Алиса, с гордостью подняв голову, взглянула на сына, в его благодарностью светящиеся глаза.

От короткого замыкания, вызванного непогодой, замерцали лампы в светильниках, моргал и телевизор сменяющейся картинкой каналов. Серое небо за окном рвали на части светящиеся изломанные линии молний. Порывы ветра качали легкую занавеску окна.

– Да, смелый… Но это зверь, – повторила не услышанное до этого дочерью Гала, обретающая силу, видимо, не без помощи веры. – Или сын зверя. Не человек! Зверь может породить… только зверя. Это очередное пришествие…