Василий Попов - Возвращение заблудшего зверя

Алисе не первую ночь сниться тот же сон.

Душный и душащий, как жар пустыни. Предположительно, с песком во рту, без капли влаги. Она нагая лежит на алтаре, вокруг огонь пылает, бушует, как море штормовое. Лижет тело, обжигает. Появляется в проеме храма залы Он. Играет мышцами тела получеловека-полусущества, лица не видно, голова в полумраке постоянно утопает, как назло, скрывает. Алису на расстоянии возбуждает и внутренне пытает. Все больше и больше в ней пламя разжигая, он движется к ней, к ее раскаленному ложу. Лица по-прежнему не видно, но оно знакомо, сжимает сердце ей и всю ее до боли. Он ближе, ближе, огонь все жарче, жарче в ней и вокруг нее самой…

Она просыпается в поту. Ветер легкий колышет занавески. В комнате туман, как в утреннем лесу. Пот, липкий от жары. На столе завяла лилия, вчера еще свежа была и благоухала. Дыханье в норме, на цыпочках проходит в душ. Сквозняк мурашки вызывает. Поток воды горячей смывает ночной кошмар и липкость утра. Сквозь звук фена слышится дверной хлопок.

– Воля! – Алиса, крикнув, в ответ слышит тишину и шорох.

Дверь открывает – сын на балконе. Одет, обут. Читает.

– Ты не ложился, сын?

– Поспал недолго, гулял под утро, размышлял… – он вполоборота головы с ней говорит.

– Надумал что? – мать кусает губы, глядя на любимое дитё.

– Придумал кое-что, повстречал кое-кого, – вздохнул он глубоко, – а в целом, мама, ничего. Ты на работу собралась?

– Как видишь… – Перед карманным зеркалом ее мимолетный макияж.

– До вечера, поговорим потом.

– О чем?

– Сама поймешь, и, как я уже сказал, всё потом…

Алиса выбегает из квартиры, полной грудью вбирает воздух. Свежо, легко. И нет той конфронтации чувств: любовь, материнство, инцест, связь из кошмарных сновидений… Рабочий день скрасить должен всё.

Снова магазин. Работа. Касса. Конвейер продуктов, денежный расчет. Но все какое-то другое, утомительное до смерти, раздражающее. Деньги, товары, лица, одни и те же лица… Тупые фразы, липкость комплиментов. Стойкий алкогольный перегар пьянчуг…

Как раньше этого всего не замечала? К обеду Алиса вдруг устала, словно отработала четыре смены без выходных. Запуталась не раз в расчетах. Три раза покупателям хамила…

– Что с тобой? – Напротив нее удивленный взгляд толстой Катерины, в жаре распаренное, как в бане, лицо за кассой. – Или твой молодой тебя сегодня не это…?

В двух очередях раздается смех.

– Да, Аля, кто он? – Виктор Палыч качается, как при ветре штормовом тонкая осина. Перегарит бочкой спиртовой. – Вас видели, говорят, здоровая детина. Я ревную. Не без… осно… ва… ния запил…

– Чего!? – Алиса, не понимая, «застывает», догадка ее приводит к очевидному – что могут подумать люди со стороны. Она и Воля не мать и сын, а…

Она была готова взорваться отборной бранью. И правота их, что была недалека от ее импульсных желаний, усиливала гнев. Спасли администратор зала и какой-то прилично одетый человек. Администратор кивает в сторону Алисы, что-то говоря, кивает, соглашаясь, и интеллигент.

«Ну вы еще мне про сына и меня скажите!» – Алиса вне себя от переполоха борющихся внутри чувств приподнимается со стула.

– Аля, – администратор возле кассы (в глазах растерянность) прыщавого подростка подвела к кассе, как сына в первый класс. На цветастой футболке того бейджик «ученик», – он тебя подменит, идем со мной!

– Куда?

– Хозяин магазина здесь. – Администратор – тридцатилетняя красивая, холеная, по всем законам фитнеса подтянутая, директора «вторая половина в обход его жены» с теми же функциями и прерогативами, глаза стыдливо опускает. – У нас проблемы, а твой английский и класс с математическим уклоном… Короче, он ждет нас в кабинете.

Два потока ротозеев, застрявшие на кассах, всё поняли без слов. Трактором усмехнулась Катерина. Ее другие гулом поддержали.

– Вот показатель небывалого прогресса… – отворил сарказму и обсуждению «ворота» еще до кассы открывающий портвейн Виктор Палыч. – Здесь по-другому всё, куда же я сослепу полез?

Раздался гул неприятных для Алисы выражений. Она дрожала от гнева и желания оспорить поток оскорбительных предположений. Администратор ее быстро увела.

Прохладный коридор, остановка. Красивая и строгая расплакалась, как ребенок, дороженный макияж свой размазывая по одежде на Алисиной груди. Прижимаясь как к матери родной.

Гнев как-то сам отпал от неожиданности. Машинально Алиса гладит ее по голове.

– Почему? – сквозь слезы и рыдания донеслось.